Форгс. Портрет из гвоздей

– Думаю, это самое легкое из предстоящего. Мистер Пакенсон не меньше нас спит и видит Кельвина в оранжевом костюмчике. Пусть это риск, зато явно оправданный, – заметил Николас, обведя друзей решительным взглядом.

– Нетт, ты уверена? – спросила Ана у подруги, когда все уже надевали верхнюю одежду.

– Да, конечно, Это же очень важно. Я оставила родителям записку на случай, если не вернуться раньше.

– И что ты написала? «Ушла ловить убийцу, которого боится весь город, вернусь позже»? – спросила Бейкер с улыбкой, застегивая черную куртку.

– Конечно, – съязвила Нетти, – уверена, они не будут против.

Закупившись в супермаркете необходимым «реквизитом» по дороге в полицейский участок, ребята помчали по шоссе, больше не останавливаясь на полпути. Странно, но никому из четверых не было страшно лицом к лицу встретиться с настоящим убийцей. Присутствовала ненависть, решимость, смелость, желание найти ответы на вопросы, стремление восстановить справедливость, даже получить свою долю славы, но не страх. Он иссяк свою силу еще в начале их пути, когда у ребят стыла кровь от вида бездыханного тело, крови и боли родных. Все это вызывало дикий страх, но не в час расплаты над страхом, причиной прежнего ужаса. Они не думали о поражении, потому что настроились победить. А победы, как правило, не боятся, ею восхищаются.

В участке работа уже кипела. Где-то звонил телефон, где-то шустрые пальцы стучали по компьютерной клавиатуре. Один из полицейских, молодой, рыжеволосый, краснощекий мужчина допрашивал пожилого старика в поношенной клетчатой рубашке, а его помощница, симпатичная девушка в форме, распечатывала тексты и фоторобот на принтере. Именно эта картина на минуту привлекая внимания Анабель, когда ребята вошли в светлое наполненное солнцем здание. Когда они остановились у двери кабинета Коннора, собираясь войти, полицейский сам резко выскочил из-за двери, напоровшись на ребят.

– О, вы-то мне и нужны, – сказал он, взглянув на растерявшихся друзей. У Коннора был рассеянный вид, как у человека, которому нужно сделать много дел и он, ухватившись за несколько сразу, не знает, куда деть свои руки и каким образом добыть себе пару дополнительных конечностей.

– Что-то случилось? – осторожно спросил Николас, когда все четверо вошли в кабинет вслед за мистером Пакенсоном и устроились на диване.

– Да, – лицо Коннора было официально серьезным, глаза, похожие на две маслины, блестели, доказывая любовь этого человека к своей работе. – Я, использовав вашу информацию, поискав и покопавшись, смог от начала и до конца выстроить хронологическую цепочку опекунов Кельвина Паркера или Хьюберта Симмонса. Хочу обговорить ее с вами, ведь вы имеете право знать, и сможете меня исправить, если я совершил оплошность.

– Мы внимательно слушаем, – ответила Ана. – Пора бы сложить пазл.

– Хорошо… Давайте вы будете говорить, а я сверяться.

– Его биологические родители Кевин и Стефания Бейкеры, которые отдали его новорожденного в детский дом, – уверенно сказала Анабель, уже свыкаясь понемногу с этой мыслью.

– Верно, – полицейский кивнул, сделав пометку в блокноте.

– Затем его усыновила София Барбан и Мэри Спирс в 1995 году, – продолжил Эдриан.

– О них удалось узнать немного, – открыл синюю папку Коннор, – Барбан София умерла от рук наркодилеров в Филадельфии. Родителей она потеряла еще в раннем детстве и жила до совершеннолетия в том же детдоме, где и работала. В девяностые начала вместе с Мэри сбывать наркотики за пару месяцев до гибели.

– Когда девушки почувствовали опасность, они хотели податься в бега, залечь на дно, поэтому передали Хьюберта Мартинам, Моррисам и Коллинзам, с которыми дружили, чтобы они отдали малыша миссис Симмонс. Девушки надеялись забрать сына, когда все уляжется, но Софию застрелили, а Мэри посадили в тюрьму, где она умерла, – продолжила Данетт.

– Мартины, Моррисы и Коллинзы отдали его бездетной Бриджит Симмонс, которая усыновила его и дала свою фамилию. Прошло пару лет, после чего женщина умерла, и Хью попал в детский дом, – сообщил полицейский. – Она скончалась от туберкулеза. Умирала тяжело и мучительно. Не знаю, как Кельвин вырос в этой обстановке и не подцепил от нее заразу.

– Ужас, – невольно вырвалось у Аны. Она жалела не бессердечного убийцу, а невинного мальчика Хьюберта, которому пришлось пережить такое.

– В детдоме Мартины его навещали. К нему приходила Мелани, сидела с ним часами. Работники удивлялись, чем такую молодую женщину привлек психически неустойчивый мальчик с отклонениями, – продолжая что-то записывать и листать шуршащие страницы, вставил Коннор.

– А затем мама забеременела мной, родители безответственно бросили мальчика, который уже начал считать Мартинов своими мамой и папой, – не без осуждения сказал Николас. – Это и вызвало у Кельвина ненависть ко мне.