Антарес Покой был стар даже по современным меркам. Он стоял у истоков заключения Вечного мира между Червями и Людьми. Его жизненный цикл неумолимо приближался к своему естественному финалу. Он это знал. Однако новости о событиях, пришедшие с одного из Секторов, подмандатных Патрулю, сильно беспокоили его. Внутренние разборки и дрязги внутри человечества могли легко отвратить и сбить с прямого пути, которым Черви и Люди следовали «рука об руку» уже на протяжении почти сотни лет. Но не это даже расстраивало Антареса. В центре проблемы фигурировал его очень хороший знакомый, глава самого большого развитого и заселенного Сектора Ориона, его негласный приемник Адриан Фьюри. Антарес помнил его еще ребенком и любил, как своего сына или даже внука, хотя своих детей не имел. То, что тот сильно погряз в закулисных играх и интригах, Антарес знал, но никаких усилий не предпринимал, ожидая, что тот, будучи уже не молод, сам поймет и отвратиться. Но время шло, а ситуация усугубилась на столько, что под угрозой могло уже оказаться само существование Звездного Патруля в Секторе. И теперь Антарес понятие не имел, что с этим всем делать и, как вернуть того обратно на верный путь. Зал, где он находился, был под прозрачным куполом в самой верхней точке станции «Завет», которая подобно юле вращалась вокруг своей оси, направленная наконечником в сторону Радужного Кластера. Антарес, сидя на полу созерцал жизнь 7-ми миров. Он это мог и умел. Его червь симбионт по имени «Посредник» давал ему такую возможность. Но так было не всегда. Свой коэффициент Паускарэ в 0.96 он выстрадал сполна. Желая облегчить тяжкий груз своих дум он пребывал в лицезрении жизни Червей в их ставшей уже естественной среде обитания. Какой-то единой формы у них не было. Но то, какие причудливые композиции и метаморфозы возводили те на обитаемых мирах, всегда восхищало и приводило в восторг Антареса, только не в этот раз. Сейчас он был мрачнее тучи. Старческая сентиментальность брала свое. Антарес очень сильно переживал за будущее. Его негативные эмоции, как грибок или опухоль, распространялись через границы вещества и не остались без внимания с той стороны.
— Прости меня. Я грущу о преемнике.
Весь седой с длинными собранными в пучок волосами и такой же длинной перевязанной бородой в середине комнаты сидел подтянутый старик. На его бледном и худом лице отражались блики ярко-голубой крупной планеты. Серебристая «чешуя» комбинезона с гравировкой Звездного Патруля переливалась на нем, подобно коже мифического дракона в лучах светила. Он поднял свои грустные и глубокие, синие и такие не под стать лицу молодые глаза и посмотрел через прозрачный купол прямо на гиганта «Циану».
—
Он был невозмутим. Уже одним своим звучанием даже не в уме, а будто где-то в груди, он успокаивал и располагал к доверительной беседе. Антарес это знал, поэтому раскрывал свое сердце без утайки.
— Подопечный мой Адриан, пользуясь положением, погряз в склоках, распрях и разборках с остальными представителями нашей расы в Секторе. Ты же знаешь, как мы, Люди, не однородны.
—
Антарес, дослушав, тяжело вздохнул.
— Сможет ли он принять это достойно или же взбунтуется… Я бы очень не хотел его потерять. Понимаешь?
—
Сказав это Первочервь умолк. Антарес будто услышал звенящую тишину внутри себя. Его волнение уходило, уступая место невозмутимому уверенному в себе спокойствию.
—
Антарес, дослушав Первочервя, кивнул головой скорее для самого себя и в уме позвал кого-то еще. Через несколько минут в пустой зал вошли 4 почти одинаковых совершенно бритых мужчины в серебристых костюмах Патруля. Их можно было различить разве что по цвету кожи, а так же по размерам и оттенкам глаз. В остальном, и даже по росту, они копировали друг друга. Все 4-ро вошли по очереди и встали у входа в ряд. Антарес повернулся к ним лицом и, глядя каждому в глаза, голосом обратился: