Форма жизни

— Мы только что потеряли связь с автоматикой атмосферного процессора, расположенного в пятнадцати километрах от эпицентра, — ответил ему Дейвид Мошер.

— Чёрт… — Майлер вернулся в своё кресло. — Толмачев, почему это происходит?!

Человек у окна медленно обернулся. Сигарета, зажатая между пальцами, курилась сизым дымком. Столбик пепла упал на дорогое покрытие и рассыпался кучкой праха, но Анатолий не заметил этого.

— У меня нет комментариев, господин президент, — наконец глухо произнёс он.

— Почему? — Фон Браун продолжал сверлить его тяжёлым взглядом.

Анатолий несколько секунд медлил с ответом, но потом всё же решился высказать правду:

— Я занимаюсь не своей работой, — пояснил он. — Прошло две недели, как я принял дела от покойного Френка Лаймера, но большую часть времени меня заставляли лгать и изворачиваться перед прессой.

— А кто должен это делать?! — вступил в разговор молчавший до сих пор Ганс Бюрге, пресс-секретарь корпорации, всё это время расхаживавший по кабинету. Он остановился напротив Толмачева и внезапно ткнул его пальцем в грудь. — Вы несёте ответственность за пятьдесят шесть жизней и не пытайтесь увильнуть от этого!

Дейвид Мошер с интересом обернулся. Тучный, низкорослый Бюрге никогда не вызывал у него особых симпатий, а сейчас казался вовсе отвратительным. Нужно будет запомнить, что он первым начал поиск козла отпущения в заваривающейся на глазах каше…

На лице Толмачева поверх бледности выползли пунцовые пятна, но Бюрге продолжал давить его пальцем в грудь.

— Меня рвут на куски эти шакалы из прессы, они хотят крови, а что я им должен ответить?! — напирал он. — Без комментариев?! Пятьдесят шесть трупов — без комментариев?! — Голос Бюрге вдруг сорвался на визг.

— Я не несу ответственности за взрыв на заводе! — огрызнулся Толмачев.

— Ну-ка заткнитесь, оба! — рявкнул на них Майлер.

В кабинете мгновенно наступила мёртвая тишина.

Бюрге, который поперхнулся готовой слететь с губ фразой, так и остался стоять с открытым ртом, глядя на главу корпорации, и в его влажном взгляде угадывались два чувства: страх и неприязнь.

За двадцать пять лет Ганс успел поработать с тремя фон Браунами, не считая нынешнего и его жены Кейтлин, которая руководила корпорацией всего два года. Уживаться с людьми, удерживающими в руках бразды правления доброй половиной европейского континента, всегда было нелегко, но Майлер, по мнению Бюрге, своей жёсткой деловой бескомпромиссностью переплюнул всех своих предшественников вместе взятых.

Нынешний глава корпорации ошибочно именовался в прессе представителем десятого поколения знаменитой фамилии, на самом деле он не был прямым потомком Дитриха фон Брауна, основавшего корпорацию в конце двадцать первого века, а унаследовал бразды правления десять лет назад, получив их от своей жены после громкого краха проекта «Европа»…

Бедная Кейтлин, подумал Бюрге, ёжась под тяжёлым взглядом Майлера. Все эти годы он в таких ситуациях вспоминал почему-то именно её — бездарную и безвольную, заведшую корпорацию в тупик и поставившую её на грань банкротства…

— Я вызвал вас сюда, господа, не затем, чтобы слушать взаимные нападки, — нарушил его мысли голос Майлера. — А ваше нытьё, Бюрге, мне просто осточертело.

— Но погибшие, господин фон Браун… Их семьи, общественность…

— Меня не интересуют трупы, меня интересуют деньги! — мрачно произнёс Майлер в своей обычной резкой и лаконичной манере, которую неискушённые оппоненты часто воспринимали как недалёкий цинизм. — Те деньги, которые вбиты мной в колониальный проект! — продолжил он свою мысль. — Мне надоело выслушивать статистику убытков и перечень мелких катастроф, будто на Марсе нами построена не колония, а карточный домик, который вдруг начинает расползаться и рушиться у всех на глазах! В чём причина, господа? Кто может разумно объяснить мне происходящее?

Толмачев почувствовал, что взгляд фон Брауна опять направлен на него.

— Техника выходит из строя под внешним воздействием, — не поднимая головы, ответил он. — Всё началось с необъяснимого взрыва на заводе, и теперь, если взглянуть на динамическую карту, то станет очевидно — зона, где происходят внезапные поломки и катастрофические разрушения, расширяется в виде окружности со скоростью от ста до трёхсот метров в сутки. Из-за приказа об изоляции очага поражения и режима строгой секретности я не смог получить ни одного образца неисправной техники для серьёзных исследований…

После его слов в кабинете на некоторое время установилась тишина, нарушить которую решился Бюрге:

— Господин президент, мне нужны чёткие указания, какие сведения я могу предоставлять прессе?

Поймав тяжёлый взгляд фон Брауна, Ганс мысленно пожалел о своей инициативе и поспешил добавить:

— Они действительно рвут меня на части, сэр… Я не понимаю, зачем мы вообще дали ход информации по катастрофе, неужели её нельзя было замять на месте?

Вместо фон Брауна Гансу ответил Мошер: