Формалин (СИ)

И, конечно, не по злому умыслу — кто-кто, а он был меньше всего заинтересован, чтобы кто-то заподозрил, что я не она, а другая. Очевидно, он просто сам понятия о них не имел. Я уже поняла, что именно произошло. Видимо, пытаясь выйти из депрессии после аварии и гибели отца, Эмили не просто замкнулась в себе, топя тоску в алкоголе (и, возможно, наркотиках). Она вообще решила начать новую жизнь, в которой как можно меньше напоминало бы ей о прежней. В том числе завела себе новых друзей — а также, вполне возможно, новые аккаунты в соцсетях под новым именем, новый телефон, с которого заходила туда, новую электронную почту. — и бог знает что еще. А Моррингтону она обо всем этом просто не рассказывала — да и не обязана была, ведь он не был ее психиатром или психологом. Хотя кричаще-красный «феррари» тоже был частью этого нового стиля жизни — прежде у нее был лишь скромный «форд», который почти все время (и до сих пор) стоял в гараже, ибо тогда Эмили чаще всего ездила с отцом на его «лексусе». Но Моррингтон не придал должного значения этой смене машины — именно потому, что не был психологом — а зря. Теперь у нас могут возникнуть проблемы… Теперь все, что я учила о прежних знакомых Эмили, бесполезно, а о новых я не знаю ничего — даже их имен.

— Извините, — пробормотала я, когда они в последний раз пропели «те-бя-а-а». — Я очень устала, шесть часов за рулем. Туго соображаю. Как все-таки вы вошли? Неужели я забыла запереть дверь?

Они, похоже, и это склонны были принять за остроумную шутку, но голубоволосая впервые взглянула на меня серьезно и с тревогой:

— Но, Эми, ты же дала мне ключ еще полгода назад!

Видимо, это теперь «моя» лучшая подруга. Узнать бы, как ее зовут…

— Да, конечно, — кивнула я, улыбаясь, наверное, немного странно. — Но, я имею в виду — ты что, пригласила всех сюда от моего имени? Я ведь была в клинике и сама точно не знала, когда вернусь. Доктор сказал мне это только сегодня утром.

— Да, — кивнула та, — но ты же говорила мне еще перед отъездом, что это ненадолго, и до дня рожденья ты точно вернешься, а если нет — дашь мне знать. Ну а поскольку ты этого не сделала, я решила, что все по плану. Разве ты не помнишь? — она вновь посмотрела на меня с тревогой. — Тебя там так обкормили таблетками?

— Ну, в общем… действительно, курс интенсивной терапии… пробормотала я. — Но со мной все в порядке. Просто очень устала. Так что, друзья, спасибо, но… — я уже сообразила, что главное — это побыстрее их выпроводить, а там я найду в доме и новый телефон, и компьютер Эмили, а в них — всю необходимую информацию. Все присутствующие — из категории «20+», то есть из поколения идиотов, выкладывающих полное досье на себя в интернет. Уже завтра я буду знать о них все. А, вот еще что не помешает… — Дайте-ка я вас всех сфоткаю! — предложила я, вытаскивая телефон.

Они, конечно, с готовностью выстроились в два ряда, и я сделала несколько снимков. Некоторые, правда, усердно корчили рожи, и я строго прикрикнула: «А теперь все сделали каменные лица, как на паспорт!» и щелкнула еще пару раз. Очень хорошо. Теперь искать информацию о каждом из них будет совсем просто.

— А сейчас, друзья, я правда прошу меня извинить. Мы повеселимся в другой раз, а сейчас я могу думать только о том, чтобы плюхнуться в постель.

— В постель мы всегда успеем! — скабрезно осклабился долговязый парень в футболке Йейльского университета (хотя, на мой взгляд, для студента он был уже староват) — и тут же получил затрещину от девицы рядом, должно быть, его подружки. Очень хорошо, а то я уже успела испугаться, не «мой» ли это бойфренд. Не смутившись этим подзатыльником, он продолжал: — А сейчас идем за стол. Тебе ничего не придется делать, Эмили — мы уже все приготовили. Не бросать же теперь всю эту еду…

— И выпивку! — подхватил другой парень, пузатый и с бородой. С этим они, похоже, уже начали, не дожидаясь меня.

— И прочие сюрпризы! — подмигнул «студент».

Ладно, подумала я, только сейчас почувствовав, как проголодалась. Конечно, если я их сейчас прогоню, они не унесут жрачку с собой, но… не будем обострять. Я вполне могу занять позицию, позволяющую больше слушать, чем говорить. Из бесед в нетрезвой компании можно узнать даже больше, чем из социальных сетей, где каждый может отредактировать или стереть неосторожно вырвавшиеся слова.