Формальность (СИ)

Добравшись, наконец, до своей комнаты, погасив свет, восьмой лёг в кровать и накрылся с головой одеялом, положив книгу рядом на подушку. Он не собирался читать или вообще что-то делать. Он сжался в комок и застыл так под одеялом в темноте, глядя опустошённым бездумным взглядом в пространство тьмы, лишь наблюдая со стороны на то, что было единственным сейчас в его жизни: как болят его ноги, лицо, как ноет и ломит от усталости всё тело. Потом, через некоторое время, в голове начали проноситься, независимо от его желания, образы, пустые фразы, мысли. На сердце было очень тяжело, даже невыносимо горько. Эта скопившаяся горечь сейчас вдруг накрыла незащищённого восьмого, а он даже не пытался сопротивляться ей: "Почему в моей жизни всё так плохо? - спрашивал он себя, - почему я не могу жить, как все обычные люди? Почему я всё время чего-то жду? Чего мне ждать? От кого? - восьмой чувствовал, что сейчас расплачется, комок в горле душил его, - Мама..., ну что я такого сделал, что..., где ты...? - восьмой чувствовал, что слезы все-таки стоят в глазах. Он много раз в своей жизни силился вспомнить её и не мог, только что-то тёплое, ласковое..., она держит его на руках, говорит ему что-то, смеётся и целует его в лоб, щеку, прижимает его к себе..., и каждый раз все воспоминания на этом обрываются...- я завтра утону, - восьмой вспомнил, как он хватал кого-то за руку, которая была уже мертва, - просто утону и всё закончится. Я никому не нужен! Никто не пожалеет обо мне..., и мне никого не жаль. У меня ничего нет и никого..., даже имени..., только инвентарный библиотечный номер, - он представил, как нырнёт незаметно под воду и будет со всех сил плыть вглубь, чтобы больше никогда не всплыть..., - завтра...".

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

- Мне в жизни цель - чтоб погубить Тебя!

В противоречии к тебе найду я радость что дал Ты мне

Во всём что сделать Ты задумал или обрёл я разрушать лишь стану

Не помогать не следовать во всём чем занят Ты а погубить!

Вот Твой удел в моём стремление к Тебе!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Вдруг неожиданно прозвенел не громкий звук гонга. Полночь, решил для себя восьмой, значит в четыре тоже будет гонг, не просплю - последний гонг в его жизни, с некоторой решимостью, констатировал он.

Во сне восьмой стоял среди множества людей и все кого-то ждали, глядя в сторону. Из-за поворота то ли дома, то ли скалы вышла средних лет женщина с прямыми темными волосами и направилась к нему. Все расступились, улыбаясь ей, а она ни на кого не глядя, только смотря на восьмого, подошла к нему и поцеловала его в щеку... "мама...".

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

- Ты хочешь погубить всё что задумано?

- Не всё что сделано тобой...

Тебя я погубить надеюсь!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Восьмой проснулся резко, как от толчка. Было очень холодно, подушка заиндевела, изо рта шёл пар, вокруг было абсолютно черно. Восьмой лежал не шевелясь, глядя в черноту, и внутри него была чернота, он с ней слился и ждал гонга - как приговора.

Раздался гонг, восьмой резко повернулся в постели и включил свет, с подушки что-то упало. Наклонившись, восьмой увидел, что книга, падая, раскрылась и лежит текстом вниз на каменном полу. Он застыл на некоторое время, раздумывая, потом осторожно взял книгу, не закрывая и начал читать первый попавшийся на глаза текст с начала абзаца: "... Итак, чего же я заслуживаю, будучи таковым? Чего нибудь хорошего, о мужи афиняне, если уже в самом деле воздавать по заслугам, и притом такого хорошего, что бы для меня подходило. Что же подходит для человека заслуженного и в то же время бедного, который нуждается в досуге вашего же ради назидания? Для подобного человека, о мужи афиняне, нет ничего более подходящего, как получать даровой обед в Пританее, по крайней мере для него это подходит гораздо больше, нежели для того из вас, кто одержал победу в Олимпии верхом, или на паре, или на тройке, потому что такой человек старается о том, чтобы вы казались счастливыми, а я стараюсь о том, чтобы вы были счастливыми, и он не нуждается в даровом пропитании, а я нуждаюсь. Итак, если я должен назначить себе что нибудь мною заслуженное, то вот я что себе назначаю - даровой обед в Пританее".

Дочитав до конца, восьмой немного подумав, вдруг горько усмехнулся, покачивая головой и глядя куда-то ввысь. В груди опять появилось это тонкое неуловимое чувство грусти и необъяснимого бесконечно далёкого счастья, совсем крохотного, но счастья: "Я здесь... - громко шёпотом сказал он, кому-то вверх, со злостью и решимостью, - слышишь, Ты! Здесь я - вот он..., весь перед тобой...", - потом видимо хотел что-то добавить, но передумал.