Формальность

Они выбежали из пещеры и по прямой, уже никуда не сворачивая, по снегу добежали до развилки и сразу приступили к работе. Снега было немного, но он всё равно очень затруднял работу. Самым большим мучением был холод, от ледяных камней руки немели, не спасали и перчатки. Они расчищали от камней дорогу, не прерываясь целый день. На следующий день – то же самое. Так, день за днём, неделя за неделей, не прекращая и не видя конца, они ворочали ледяные камни, складывая их в большие кучи. Хотя работа была крайне изнуряющей и монотонной, всё же по вечерам у восьмого теперь оставалось пусть немного, но свободного времени почитать, а утром до звонка он успевал даже немного что-то записать в своём блокноте. Все втянулись в налаженный график и потому работа спорилась. Постепенно день прибавлялся и становилось с каждым днём всё теплее и теплее. И вот настал день, когда строй пробежал мимо развилки дорог и побежал не в сторону строящейся дороги, а направился в сторону озера. Выбежав на берег стало ясно, что сегодня озеро полностью освободилось ото льда. Все разделись и поплыли, как в первый день, до противоположного берега и обратно. Нырнув в воду с головой восьмой даже не понял сначала холодная она или тёплая. На обратном пути, посередине озера он остановился и, опустив лицо в воду, замер на поверхности, глядя вниз в чёрную бездну. Вот сейчас нырнуть туда вглубь и плыть, плыть, чтобы никогда больше не всплывать, вспомнил он. Не это ли в тот первый день было его желанием, что же изменилось с тех пор, почему вдруг он в нерешительности, ведь он же ждал этого момента, а теперь не мог сделать то, что задумал, что-то его останавливало, восьмой решительно поплыл дальше к берегу. Работая целый день, одновременно он раздумывал о том: что же произошло, что в его жизни изменилось? Почему все его желания, мысли, чувства, куда-то делись и он даже вспоминает о них, как о чём-то постороннем, чужом, не его? На первый взгляд, как будто ничего не произошло, но ведь изменилось, и это он сегодня в воде отчётливо почувствовал. Почувствовал, что-то новое, пока он это не мог понять, но что-то очень важное. Вечером, немного отдохнув, несколько взбудораженный своими дневными мыслями, впервые за всё время, проведённое у Георгия, восьмому захотелось выйти из своей комнаты и просто пройтись по колонному залу, просто где-то побыть кроме своей комнаты и кухни. Понимая, что у него есть не более двадцати минут до гонга восьмой вышел в зал и сразу остановился в нерешительности, потом осторожно вышел на середину и медленно пошёл в сторону библиотеки. Десять минут в одну сторону и десять, чтобы вернуться. Он чувствовал сильное волнение, ему казалось, что этот его поступок, может рассматриваться Георгием, как излишняя вольность. Он будет неминуемо наказан…, но он готов к наказанию, пусть, но эти двадцать минут, как глоток свежего воздуха, пусть даже в такой примитивной форме, как просто пройтись, погулять по залу, хоть двадцать минут, но они пока его, может последние. Он прошёл кухню, позади осталась дверь библиотеки. Он довольно далеко уже отошёл от неё, когда понял: всё, десять минут закончились, пора возвращаться. Подходя к дверям библиотеки, он услышал, как дверь отворилась и захлопнулась, из неё кто-то вышел. Повернув голову восьмой увидел, что от библиотеки прямо к нему идёт Георгий. Сначала мелькнула шальная мысль убежать, потом – просто пройти мимо, как ни в чём не бывало, но он не сделал ни того, ни другого, а застыл по стойке смирно и ждал, глядя на подходящего к нему Георгия. Тот подошёл, остановился напротив, спокойно и несколько задумчиво посмотрел на восьмого, при этом совсем не удивляясь, что застал его здесь.