Формальность

Восьмой стоял посередине комнаты и пытался руками выровнять натяжение шнуровки корсета, который, как стало очевидно, был изначально предусмотрен в конструкции комбинезона для подобных случаев. Со звонком восьмой осторожно направился к выходу, он старался не форсировать события, всё равно сейчас придётся бежать, потом весь день работать с камнями. Как это удастся сделать в его состоянии, он не понимал, но всё равно встал в строй и вместе со всеми направился к выходу из пещеры. Он не думал о том, что остался голодным или о том, что ему больно, всё своё внимание он сосредоточил только на том, чтобы не закрепощаться, стараться сохранять спокойствие и рассудительность. При каждом движении всё его тело судорожно дёргалось и вцеплялось в него, как клещами вокруг боли в спине, пытаясь зажать его в панцирь, а он против воли тела заставлял его расслабляться и страх нападал в эти моменты, как хищник, это была буквально драка с самим собой. Как ни странно, но во время бега стало значительно легче. На солнце тело разогрелось и уже не было острых и сильных отдельных ударов спазмов боли, а только постоянно ноющая и изматывающая, но с ней восьмому легче было справляться. Днём солнце палило нещадно и стянутое корсетом тело восьмого буквально задыхалось, но ослабить натяжение шнуровки восьмой не решался. Боль в позвоночнике не мешала ему работать с полной отдачей, восьмой очень осторожно и взвешенно делал каждое движение, постоянно прислушиваясь к своему телу, которое постепенно начало слушаться его. Боль уже не набрасывалась с таким ожесточением на него, он успевал предотвратить тот или иной болевой удар или попытку зажима и постепенно втянулся в работу. Наблюдая за собой в этот день, восьмой отметил странную особенность, которую раньше не замечал: оказывается он проговаривает, мысленно, каждое своё движение и даже каждое чувство. Восьмой так увлёкся этим своим наблюдением за самим же собой, что всё остальное ушло на второй план. В конце дня, в результате своих наблюдений, он пришёл к выводу, что тело человека – это, как, своего рода, комбинезон, только живой. Он даже допустил такую мысль, что тело по своей природе бесчувственно на самом деле, только психологически в нём заложена не естественная реакция на события, как он раньше считал, природная, а противоестественное выполнение команд, встроенной в нём программы. Меняешь программу и тело будет иначе реагировать, тело – просто механизм, подвёл он итог в конце рабочего дня, когда строй направился к дому. У себя в комнате он с огромным облегчением лёг на кровать и расслабил, наконец, шнуровку корсета. Только сейчас он почувствовал, как устал, его тело буквально всё дрожало от перенапряжения. Он пытался вспомнить прошедший день и не мог с точностью сказать, что же было сегодня. Невероятно, но наблюдение за собой практически отключило его от наблюдений за внешним миром. Он не знал, что было сегодня, как будто его сегодня не было, а весь день он существовал в автоматическом режиме, так, как по всей видимости ведут себя аппараты, только выполняя команды оператора. Да, но оператором самого себя он как раз и был…, как это возможно?

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Ты возомнил себя властителем всего

Ты не упрям – прямолинеен прост

Лишь в том что видишь ты – значение себе

А Я же призывал быть равным слову!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~