Формирование философии марксизма

Общее, оторванное от особенного и единичного, противопоставленное им, совершенно пусто, бессодержательно, разъясняют основоположники марксизма. Оно ни в малейшей степени не объясняет реального многообразия вещей и их качеств, так как из понятия «плод» нельзя, конечно, дедуцировать существование яблок, груш, их отличия друг от друга и т.д. Спекулятивная философия косвенным образом признает это обстоятельство, поскольку она отвергает понятие абстрактного тождества (тождества, исключающего различия) и соответственно этому пересматривает понятие общего, с тем чтобы обнаружить в нем чувственно наблюдаемые различия, которые, однако, выдаются ею за различия, имманентно присущие понятию. Таким образом, спекулятивный философ утверждает, что плод вообще «не мертвая, лишенная различий, покоящаяся сущность, а сущность живая, себя в себе различающая, подвижная. Разнообразие обыденных плодов имеет значение не только для моего чувственного рассудка, но и для самогó „плода вообще“, для спекулятивного разума» (1, 2; 64). Получается, согласно этой концепции, что многообразие реальных плодов существует лишь потому, что понятие плода, «плод вообще», содержит в себе это многообразие. Спекулятивный философ полагает, что он таким образом преодолевает дух абстракции; в действительности же он подменяет одну абстракцию другой, более утонченной, сохраняя основные черты идеалистической концепции, согласно которой понятие (духовное вообще) представляет собой не отражение реальных вещей, а образующую их основу.

Спекулятивный философ, как и все люди, восходит от чувственно воспринимаемых фактов к понятиям. Но этот реальный путь познания изображается им как видимость. Переворачивая действительное отношение, существующее между понятиями и чувственным отображением вещей, он пытается доказать, что содержание понятия есть нечто независящее и от чувственного отображения вещей, и от внешнего мира вообще. Более того, спекулятивный философ выдает понятие, мышление, дух за творческую силу, полагающую в качестве своего отчуждения и чувственно воспринимаемый внешний мир, и его чувственное восприятие. Так, Гегель «путем искусной софистики умеет изобразить тот процесс, при помощи которого философ, пользуясь чувственным созерцанием и представлением, переходит от одного предмета к другому, как процесс, совершаемый самóй воображаемой рассудочной сущностью, самим абсолютным субъектом» (1, 2; 66). Впрочем, Гегель в отличие от «критической критики», движущейся «вне того предмета, который она будто бы исследует» (там же, 38), очень часто «внутри спекулятивного изложения дает действительное изложение, захватывающее самый предмет. Это действительное развитие внутри спекулятивного развития понятий побуждает читателя принимать спекулятивное развитие за действительное, а действительное развитие за спекулятивное» (там же).

Обстоятельная критика, которой Маркс и Энгельс подвергают спекулятивную философию, есть не только критика идеализма, но вместе с тем также и критика идеалистической диалектики, которая абсолютизирует логический процесс, изображая его как самодвижение самой действительности, ставит на голову отношение чувственного и рационального, извращает действительное отношение мышления и бытия. Эта диалектика не видит конкретного в материальной действительности. Для нее конкретное лишь продукт логического процесса, нечто вторичное. Идеалистическая диалектика выступает против чувственного опыта и всякой независимой от духовного реальности.