Формирование личности ребенка в общении

Недаром в своей сводке последних экспериментальных материалов соотечественница Спока Дж. Данн (1977) сетует на то, как мало известно о гибкости и сложности отношений с окружающими у маленьких детей, и специально подчеркивает тот факт, что «мы особенно не осведомлены об отношениях детей с другими детьми».

На фоне тех скудных сведений, которые нам удалось разыскать в последних изданиях относительно значения общения со сверстниками для общего психического развития ребенка, пристальное внимание привлекает работа супругов X. и М. Харлоу (1966), хотя она и выполнена на обезьянах, и даже не на антропоидах, а на макаках–резусах. Это, конечно, ограничивает значение полученных в ней фактов, которые, разумеется, никак нельзя прямо распространять на человека. Но, исследуя животных, авторы получили право на такое вмешательство в их жизнь, которое немыслимо в отношении человеческих детей. Поэтому материалы, полученные Харлоу, имеют уникальный характер и заслуживают специального рассмотрения.

Широко известны эксперименты X. Харлоу, в которых маленьких резусов растили в изоляции от матери или в обществе различного рода манекенов, исполнявших роль «суррогатной матери» младенца. Такие эксперименты позволили выяснить важнейшую роль отношений с матерью в развитии макак и установить значение некоторых факторов в процессе формирования привязанности («любви», по терминологии Харлоу) младенцев обезьян к своей матери. Значительно меньше известны более поздние работы супругов Харлоу. Между тем несколько лет спустя после первого цикла исследований были заложены новые опыты с «целью сопоставить относительную важность взаимоотношений детенышей с матерью и важность аффективных отношений между детенышами в процессе социализации». Для этого сирот, отлученных сразу после рождения от матерей, воспитывали либо в полном одиночестве; либо в полуизоляции, когда детеныши–резусы видели и слышали друг друга, но не могли соприкасаться; либо, наконец, группами по четыре сидели в одной клетке.

Наблюдения показали, что в последнем случае отношения между детенышами сильно отличались от нормальных, развивающихся в условиях, когда каждый детеныш живет с матерью и свободно общается со сверстниками. В частности, во взаимоотношениях сирот появлялись отсутствующие в естественных условиях рефлекторная и манипулятивная стадии, состоявшие в длительном физическом контакте малышей между собою, во взаимном разглядывании и ощупывании. Игровое же взаимодействие годовалых резусов протекало более вяло, чем в норме.

Значение общения со сверстниками резко выступило в последующих опытах, когда двух экспериментальных детенышей объединяли в клетке с двумя контрольными резусами того же возраста, но выросшими в обычных условиях с матерью и со сверстниками. Полгода частичной изоляции долгое время мешали экспериментальным животным контактировать с контрольными, но взаимодействие между ними все же происходило. Полгода полной изоляции долгое время препятствовало всякому взаимодействию, а 12 месяцев изоляции давали необратимый эффект, длившийся все последующее время наблюдений. (Через 4 недели опыт пришлось прекратить, потому что контрольные животные «очень обижали» экспериментальных, и дело шло к тому, что могли их в конце концов убить.) Экспериментальные животные боялись контрольных, но у тех, кто пробыл шесть месяцев в полной изоляции, возникала иногда и странная, неадекватная обстоятельствам, «самоубийственная», по определению авторов, агрессия. Подчеркивается, что интеллект экспериментальных животных оказался в полной сохранности.

Животные, выросшие в сиротских группах, сексуально созрели прежде обычного, а самочка, принесшая детеныша, оказалась нежной и заботливой матерью. Этот факт резко контрастирует с тем, что сироты–одиночки обычно не вступали в брачные отношения, а если все же рождали детенышей, то вели себя с ними анормально – либо совершенно индифферентно, либо агрессивно.

Харлоу сообщает также об опытах Александера, в которых детеныши росли с матерью, но в изоляции от сверстников 15 дней, 4 или 8 месяцев. В последующем появление сверстников вызывало у экспериментальных животных опаску и агрессию, выраженность которых была пропорциональна длительности изоляции. Но постепенно отношения детенышей нормализовались.

Размышляя над итогами своих экспериментов, авторы считают неправильным свое первоначальное намерение противопоставить влияние матери влиянию сверстников. Они заключают, что «и нормальная мать, и нормальные отношения со сверстником – крайне важные переменные при социализации макак–резусов и, предположительно, высших приматов…». Нет сомнения, что «легче и безопаснее стать нормальной обезьянкой, если научиться любить и мать, и сверстников и жить и с той, и с другими» (С. 272).