Формула алхимика

— Формулу захотели? Вот вам! — Она показала Ардову пальцы, сложенные особым образом в неприличную фигуру. — Ничего вы не получите! Ваша прогнившая власть пойдет ко всем чертям!

— Статья 296-я «Уложения о наказаниях», — вступил в разговор Брусникин. — «Распространение ложных слухов с намерением спровоцировать сопротивление законным властям». До 8 лет каторги с лишением всех прав состояния.

— Да почему «ложные»-то? — Глебова, кажется, даже обиделась. — Говорю же вам — формула в надежных руках! И как только истечет срок, данный правительству для ответа, мы завалим золотом всю Россию — и уже не крашеным, а самым настоящим. Нас не остановить! Моя смерть ничего не изменит!

— В таком случае у меня последний вопрос, — пытаясь сохранять хладнокровие, проговорил сыщик. — Откуда вы получили недостающие элементы формулы, которые Капай подсунул профессору через мадам Энтеви?

Глебова хотела что-то ответить, но неожиданно закатила глаза, побледнела и грохнулась со стула.

— Похоже, ее надо в больницу! — растерянно проговорил Илья Алексеевич.

Брусникин потряс колокольчиком со стола, и в кабинет вошел унтер-офицер с красным аксельбантом. Глава 45

Пора спасать империю!

Прямо на выходе из штаба Илью Алексеевича пригласили в черную карету. Через четверть часа он уже стоял в кабинете обер-полицмейстера.

— Это чертово письмо, о котором трещат газеты, к сожалению, правда, — без всяких вступлений сообщил Райзнер, нервно фланируя по кабинету. — Витте действительно его получил. Копии — в редакциях, у банкиров, промышленников, в Правительствующем Сенате и у великих князей. Шантажисты требуют отменить денежную реформу, иначе угрожают выбросить на рынок тонны золота, нашлепав его по формуле Горского.

Обер-полицмейстер подошел к столу и принялся дергать за ручку верхнего ящика, который не поддавался.

— Все понимают, что создать искусственное золото невозможно… — он наконец нащупал ключик под бумагами на столе, отомкнул ящик и вынул оттуда золотой слиток, — но против этого сложно возражать.

— Не стоит беспокоиться, ваше превосходительство, — это всего лишь позолоченный свинец.

— Это настоящее золото, Ардов! — отчаянно взвыл Райзнер. — Вчера его швырнула в толпу ваша сумасшедшая революционерка.

Известие ошеломило Ардова.

— Ошибки быть не может?

Райзнер обреченно помотал головой:

— Его только что вернули из университета, вот заключение сразу трех профессоров! — Сановник помахал листами бумаги. — Девяносто шестая проба, чище не бывает.

Илья Алексеевич взял слиток, повертел в руках, потом достал из кармана такой же и положил рядом — это была чушка из квартиры Глебовой.

— У меня такой же. Только из свинца. Всего лишь позолоченный.

Обер-полицмейстер поднес оба бруска к глазам.

— Вот как? — пробормотал он. — Ну, это понятно: были из свинца, стали из золота. Это же и есть алхимия! — отчаянно проговорил он и без сил опустился в кресло.

— Август Рейнгольдович, помилуйте! — не выдержал Ардов. — Все слитки были просто позолочены и в таком качестве представлены толпе. В штабе Третьего управления таких чушек — два ящика!

— А этот?

— А этот был подлинным, — согласился сыщик. — Чтобы произвести на вас впечатление.

— Илья Алексеевич, — тяжело вздохнул Райзнер, — даже если вы правы, что это меняет? Градус истерии столь высок, что реформы наверняка отменят.

— Я понимаю всю серьезность положения.

— Вы не представляете, в каком состоянии сейчас Сергей Юльевич…

По дороге к обер-полицмейстеру Ардов по привычке мысленно бродил по закоулкам своих «римских комнат» в надежде приметить пропущенные детали в событиях последних дней. Когда карета остановилась, он как раз пролистывал книги у этажерки в подвале Горского в день его смерти. Мысленно ткнув на место испещренный пометками «Санскрито-русский словарь» Коссовича, он успел взять в руки потертый том с золочеными буквами на обложке «Basilius Valentinus^[68]» и — спрыгнул с подножки кареты.

Сейчас, когда в кабинете образовалась напряженная тишина, Илья Алексеевич невольно обнаружил у себя в руках воображаемую книгу из библиотеки Горского, которую так и не успел вернуть на полку. Он откинул обложку и увидел на левом форзаце отпечаток искусного экслибриса, который при первом просмотре пролистнул без внимания. Вокруг знака, где дракон был заключен в колбу, извивалась лента с буквами: наверху был девиз «Оbscurum per obscurius^[69]», а внизу — надпись «Изъ коллекцiи Ивана Глебова». В то же мгновение в голове Ардова раздался женский голос: «Дядя еще жив, но он сошел с ума. Когда-то он был ученым, путешествовал по Индии… Искал секреты вечной жизни. Однажды ему дали там отведать какое-то зелье, и…»

Это был голос Глебовой.

— Где он сейчас? — спросил Ардов.

«В лечебнице для душевнобольных святого Николая Чудотворца», — ответила натурщица.

— Витте? — послышался удивленный голос Райзнера. — Думаю, у себя, на Фонтанке… А что?

Илья Алексеевич смутился: оказалось, что вопрос, обращенный во время того разговора к Глебовой, он только что произнес вслух.