Формула алхимика

Нашей французской спиритуалистке наверняка помогает подобная «голландская девочка». Не исключено, что она заранее собирает сведения об участниках предстоящего сеанса. Банкноты баронессе, надо полагать, подбросили накануне ее визита к мадам Энтеви — с тем, чтобы на сеансе сообщить о домашнем тайнике под видом признаний покойного супруга. Зачем? Очевидно, чтобы создать ажиотаж и убедить скептиков в правдивости сведений, поступающих из «загробного» мира. Конечно, нельзя утверждать со всей неоспоримостью, но возможно допустить, что купюры из партии поддельных 25-рублевок попали к исполнителю из рук главного дирижера преступления — Карла Мервуса. Учитывая, что он предпочитает играть по-крупному, следует предположить, что задумана масштабная афера. И ее надо предотвратить. Но какую гадость изобрел этот извращенный ум на сей раз? Зачем ему понадобилась фальшивая прорицательница, визит которой он мастерски разрекламировал через газеты? По всей видимости, ее роль в спектакле — кого-то в чем-то убедить. Кого?

Илья Алексеевич рассадил вокруг воображаемого стола участников первого сеанса, о которых знал со слов Баратовой: саму княгиню и репортера Чептокральского можно отбросить — они интерес представляют едва ли; баронессу фон Крюденваль и вдову статского советника Пяльцева, пожалуй, тоже. Коллежский советник Скок? Илья Алексеевич мысленно пролистнул Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате, где на последних страницах были приведены портреты членов всех департаментов. В гербовом отделении Департамента Герольдии имелся портрет статского советника Скока — гладкое личико, узкие глазки, напомаженные усики… «Мелковат», — заключил Илья Алексеевич. А вот купец Ротов — фигура, вполне способная заинтересовать зловещего махинатора. Со слов княгини, он интересовался перспективами цен на золото, что вполне естественно для золотопромышленника накануне введения «золотого стандарта» — об этом и так все газеты трещат, недостатка в прогнозах нет. «Дух высказался в том смысле, что якобы после реформы господин Витте задушит золотодобычу налогами, чтобы привлечь в страну английские кредиты», — прозвучал в голове Ардова голос Анастасии Аркадьевны. Какой вывод из этого следует?

Илья Алексеевич вздохнул: увенчать ход своих мыслей хоть какой-то гипотезой у него не получилось.

«Может, никакого умысла и нет вовсе? — засомневался он. — Может, и Мервуса никакого нет в этом деле? Да и дела самого тоже нет? Мало ли откуда взялись эти фальшивые билеты — их ведь сотни тысяч распространили! Поди, невелика сложность завладеть фальшивками — хоть бы и случайно. Да и эта мадам Энтеви даже если и мошенница — без пострадавших дела на нее не заведешь. А от клиентов — сплошь восторженные отзывы. Не говоря уж о том, что, может, она и вправду чем-то таким владеет…»

В разоблачениях тех же сестер Фукс, по правде сказать, тоже имелись нестыковки: служанки у них никто не помнил, а шумы слышались на сеансах, проводившихся в том числе вне дома. Не говоря уж об исследованиях сэра Уильяма Крукса, который провел более сотни наблюдений и был очевидцем необъяснимых свечений, передвижения предметов и появления «материализованной руки» на сеансах сестер.

— Ино-шико-чоу! — послышался голос Кости Данго.

Илья Алексеевич вынырнул из своих размышлений и увидел разложенные карты — все это время за столом продолжалась игра в кой-кой. В открытой руке Ардов обнаружил у себя неплохое яку, состоящее из трех карт с изображением борова, оленя и бабочек. Именно эту комбинацию и огласил Костя — «ино-шико-чоу». Такое яку стоило 5 хан. Рассчитывая получить более высокую комбинацию, Илья Алексеевич объявил продолжение игры:

— Кой-кой!

— Не связывался бы ты с ним, — сказал Костя и начал новую раздачу.

Слова Данго показались странными. Чтобы понять их смысл, Илья Алексеевич в ускоренном темпе прокрутил в памяти последние минуты за столом и прислушался к голосу Кости. Оказалось, что все это время он разглагольствовал о преимуществах орловского метода печати, введенного в Экспедиции заготовления государственных бумаг. Именно этим методом в 1892 году были изготовлены новые 25-рублевые банкноты, которыми было решено заменить деньги старого образца. Несмотря на некоторое конкурирующее положение в отношении официальных структур, творческая натура Константина Артамоновича не могла не восхититься тем блеском инженерной мысли, с каким выходец из крестьянской семьи Иван Орлов сумел усовершенствовать типографскую машину в Экспедиции, добившись цветной печати в один прогон — такой способ давал столь филигранную приводку элементов рисунка на банкноте, что даже он, мастер блинопеков Костя Данго, повторить подобного не мог.

— С кем? — спросил Илья Алексеевич, так и не сумев догадаться, от кого пытается предостеречь его Данго.

— С Карлом Донатовичем, — как ни в чем не бывало сообщил Костя, сделав хороший ход для сбора своего яку. — Опасный он человек.