Формула бессмертия

Мы уставились в темные контуры безжизненной клетки. Я увеличил яркость экрана. Вот она, серая лепешка с искусственно воссозданной структурой. Комочек грязи, кусочек неподвижной слизи… Два микроэлектрода касались ее оболочки и ядра.

Карнов положил дрожащую руку на верньер усилителя и начал подавать на безжизненный комок потенциал, тот самый, который непрерывно, цикл за циклом, возникал в живой клетке…

Нет, это было не чудо. Это было именно то, чего ждали тысячи умов, верящих в возможность искусственно созданной жизни. Именно так должна была вначале глубоко вздохнуть просыпающаяся клетка. Именно так должны перераспределиться внутри темные и светлые зерна. Ядро обязательно должно округлиться. Возле него сама по себе должна возникнуть ажурная ткань митахондрий. Оболочка должна стать более тонкой и прозрачной…

Клетка оживала не наших глазах. Да, это правильное слово. Оживала под воздействием ритма, введенного в нее извне. Искусственно построенная машина заводилась от машины живой…

Когда клетка стала совершенно прозрачной и задвигалась, профессор Карнов выдернул из нее микроэлектроды. Теперь она существует без посторонней помощи.

Существует!

Я быстро капнул на нее теплый бульон. И она стала расти! Набухать! Митоз!

Ура!

— Смотрите, делится… — услышал я шепот сзади себя. Мы не заметили, как в лаборатории стало совсем светло и как вокруг нас собрались сотрудники. Они долго молча следили за нашей работой, понимая ее сокровенный смысл. И теперь, когда искусственно созданное микроскопическое существо зажило своей собственной жизнью, они не выдержали:

— Ребята, смотрите, делится! Живет! Живет самым настоящим образом!

До этого я никогда не видел, чтобы ученый плакал… По-моему, сейчас плакали все. Валя Грибанова плакала навзрыд. Крупные слезы ползли по щекам серьезного и сосредоточенного Володи Кабанова. Кто-то из ребят протянул мне носовой платок.

Опыт был повторен несколько десятков раз, и каждый раз успешно. Его проделал каждый, потому что каждый хотел собственными руками создать кусочек жизни.

На следующий день после знаменательного события, когда я проходил сквозь толпу институтских работников, меня остановил Володя Кабанов.

— К Анне собираешься?

— Немедленно! А как же! Ведь это ей мы так обязаны!

— Никуда ты не пойдешь.

— Не понимаю, Володя.

— А тут и понимать нечего. Ей меньше всего нужны сейчас твои цветы и поздравления. Она очень плоха. Пошли в кабинет директора, там заседание ученого совета.

На ученый совет, кроме сотрудников нашего института, прибыли два представителя Академии медицинских наук и доктор Филимонов. Заседание открыл директор:

— Товарищи! О событии, которое совершилось вчера в этих стенах, мы еще поговорить успеем. Время терпит. Речь идет о другом. Необходимо сделанное открытие срочно использовать для спасения человеческой жизни. Сообщение по этому поводу сделает профессор Карнов. Прошу вас, Георгий Алексеевич.

— Мы сейчас располагаем средствами создать нейроны спинного мозга, поражение которых обусловило фатальное состояние Анны Зориной. Меня поправят специалисты, но мне дело представляется следующим образом. Нам нужны точные гистологические и цитологические данные о клетках, которые составляют основу нервного центра, регулирующего питание сердечной мышцы. Затем мы должны иметь материал для изготовления этих клеток. Мы должны точно знать, какую информацию эти клетки посылают к сердцу. Хирург должен произвести операцию и трансплантировать в нужном месте искусственно созданную нервную ткань.

Карнов сел. Сразу же после него выступил представитель академии.

— Точные гистологические и цитологические данные мы вам представим немедленно. Сложнее с информацией, которая регулирует деятельность сердечной мышцы. Кто согласится на такую операцию, как введение электродов? Это должна быть девушка, максимально похожая по биологическим признакам на Зорину.

— А как это узнать?

— Нужно произвести тщательные анализы и выбрать из многих такую, которая больше всего подойдет по группе крови, группе ткани и так далее.

В час дня, когда из Травматологического института прибыла спинномозговая ткань и точные микроскопические снимки клеток регулирующего центра, Володя Кабанов собрал открытое партийно-комсомольокое собрание.

— Жизнь нашей подруги, молодого ученого Анны Зориной, в опасности.

Разработан новый метод ее лечения. Необходима девушка, которая бы добровольно решилась на одно неприятное медицинское исследование. Вот все.

Несколько секунд тягостного молчания. Затем к столу подходит молоденькая лаборантка из отдела физиологии растений.

— Я.

— И я.

Это была секретарь-машинистка директора.

— Запишите меня тоже, — сказала наша буфетчица, Нина Савельева.

— Да что говорить, девчата, все пойдем, правда?

— Правда. Зачем терять время на какие-то записи? Куда идти?

Через минуту в зале никого не было.