Формула Бога

Португалец чувствовал, что близок к решению загадок, и едва сдерживал закипавшее в его возбуждение. Подгоняемый азартом идущего по следу охотника, срезая путь, он скатился на Бей-Джин Гуилам по почти отвесной земляной тропе и быстро зашагал к своему отелю. Он шел по проспекту с невидящим взглядом, устремленным под ноги, и мыслями, далекими от кипевшей вокруг него жизни.

А потому не заметил ни черного хэтчбека, притормозившего у тротуара, ни выскочивших из него мужчин, которые, озираясь, бросились к нему.

К действительности Томаша вернул неожиданно налетевший на него прохожий.

— Что вы де…

Но тут же кто-то другой резко заломил ему руку за спину, заставляя согнуться пополам и застонать от пронзительной боли.

— Быстро в машину! — приказал незнакомый голос со странным, режущим слух акцентом.

Ошеломленный, не понимая, что происходит, почти как в нереальном сне Томаш увидел раскрытую дверцу и почувствовал, как летит внутрь автомобиля.

— Пустите меня! Что такое! Да отпустите же!

Последовал мощный удар в затылок, и перед глазами поплыли темные круги. Когда сознание вернулось, первые кадры, которые оно зафиксировало, были таковы: лоб упирался в не очень мягкую обивку, на высоких оборотах шумел двигатель, а его тело подбрасывало и кидало из стороны в сторону, как на ухабистой дороге.

— Ну как? Успокоились?

Томаш, лежавший ничком на заднем сиденье, со скованными за спиной руками, приподнял голову. Рядом сидел мужчина, судя по всему, уроженец Ближнего востока.

— Что все это значит? Куда мы едем?

— Спокойствие. Скоро узнаете.

— Кто вы?

Мужчина слегка наклонился к Томашу.

— Не помните меня?

Историк всмотрелся, пытаясь различить знакомые черты, но не вспомнил.

— Нет.

— Естественно! — разразился смехом мужчина. — Когда мы беседовали, у вас глаза были завязаны. Но голос-то мой вы узнаёте?

Томаш в ужасе вытаращил глаза.

— Мое имя Салман Каземи, я полковник ВЕВАКа, Министерства разведки и безопасности Исламской Республики Иран, — назвался тот. — Помнится, мы с вами весьма оживленно беседовали в тюрьме Эвин.

Томаш вспомнил. Это был дознаватель из тайной полиции. Тот самый, что во время допроса бил его и затушил сигарету о его шею.

— Как вы здесь оказались? И что вам от меня нужно?

Каземи развел руками.

— То же, что и раньше.

— Вы все еще хотите узнать, что я делал ночью в Министерстве науки?

Полковник хохотнул.

— Это мы давно поняли. Или вы нас за дураков держите?

— Так что же вам нужно?

— Я вам уже сказал: то же, что и раньше. Мы хотим знать тайну рукописи Эйнштейна.

Пересилив страх, Томаш сказал:

— Не уверен, что вы обладаете достаточными интеллектуальными способностями, чтобы постичь эту тайну. То, что открывает этот документ…

— Возможно, вы и правы, — перебил его Каземи. — Но среди нас есть человек, способный многое понять.

Полковник кивком указал на переднее сиденье, и Томаш только сейчас обратил внимание, что рядом с водителем сидит пассажир. Он увидел черные волосы, нежные черты лица, чувственные губы и медового цвета глаза, которые смотрели на него с нескрываемой, безудержной грустью.

Ариана…

XXX

Здесь было сыро и мрачно. Свет с трудом пробивался через единственное окно, если так позволительно назвать маленькое зарешеченное отверстие вверху, с мутным стеклоблоком. С потолка на проводе свисала голая лампочка. Правда, она не горела, но, скорее всего, что к ночи ее должны были включить.

Это была импровизированная камера. На полу из холодного камня валялась пестрая тибетская циновка, в одном углу стояло ведро для отправления физиологических потребностей, в другом — кувшин с водой.

У него снова отняли свободу, а Ариана оказалась на стороне тюремщиков. Ему не хотелось в это верить, но собственные глаза обманывать не могли. Он сам видел ее в машине вместе с полковником иранского разведведомства, а значит — она тоже участница похищения.

«Неужели она всегда была против меня? А я давал водить себя за нос. Какой же я глупец! Дурак, идиот, кретин! Но, с другой стороны, — терзался он сомнениями, — разве то, что произошло в Тегеране, было инсценировкой? Розыгрышем. Подставой. Нет, это исключено. Должно существовать какое-то иное объяснение».

Может, Ариану силой заставили принять участие в акции? — страшась этой мысли, спрашивал он себя. Может, ее уличили в том, что она помогла ему в Тегеране, и теперь ее жизнь тоже в опасности? Но если это так, иранский режим вряд ли допустил бы ее выезд за пределы страны. Значит, она приехала в Тибет по своей воле.

Шли часы. Запертый в четырех стенах, изолированный от внешнего мира, Томаш продолжал изводить себя догадками.

Из череды мрачных дум его вывел нарушивший тишину звук. Португалец затаил дыхание и напряг слух. К приближавшемуся гулкому эху шагов добавились неясные голоса. Затем шаги остановились. Послышалось металлическое побрякивание.

Дверь открылась, и на пороге возникла массивная фигура Салмана Каземи, которая сразу заполнила собой пространство тесной камеры. Позади полковника стояли несколько человек. Среди них Томаш увидел Ариану.

— Ну, как поживает наш профессор? — поинтересовался Каземи. — Созрел для разговора?