Формула истинной (СИ)

Когда мы заканчиваем, Карр аж топчется в нетерпении на пороге, будто старается поскорее со мной попрощаться и приступить к работе. Думаю, я сделала правильный выбор. Парень горит своим делом, в отличие от той же Мигерры, которая даже не потрудилась подняться, когда я вошла. Будто ей совершенно не нужны заказы.

Часть оплаты Карр попросил сразу — для закупки тканей. Я передала ему несколько забавных монеток местного мира. Управляющая дворца, с которой мне удалось познакомиться утром, отдала мне их с такой неохотой, будто я забираю у нее кровно заработанные.

— Что дальше, госпожа? — спрашивает всадник у кареты.

Я смотрю на солнце. Кажется, уже обед, а это значит, что нас должны ждать в тюрьме. Как бы мне ни хотелось оттянуть этот момент, пора ехать.

Глава 7. Причина бед Северного графства

Варр в военной форме встречает нас возле жуткого здания. Жуткого — потому что от постройки веет холодом так, что даже в душный летний день мне хочется укутаться в теплую шубу и убежать отсюда подальше, но Лесандр стоит рядом. Перед внуком показывать страха нельзя.

— Добрый день, Ваша милость, — кланяется Варр, и его ножны чуть звякают от движения. — Мы подготовили специальную комнату, где вы сможете безопасно провести переговоры.

Я киваю, и мы заходим внутрь. Судя по всему, это действительно тюрьма, а не какое-то помещение для городской охраны, как я ожидала раньше. Внутри почти нет окон, и помещение освещается свечами, а когда мы спускаемся вниз — факелами.

— Чисто подвал маньяков, — тихо комментирует Лесандр. Он старается держаться ближе ко мне и не выдавать своего страха, но я буквально чувствую его кожей. Внучок видел тюрьму разве что в сериалах по телевизору, а зрелище это не для слабонервных.

А уж когда мы доходим до пункта назначения… Матушки, и от этого человека нас собрался защищать Варр? Бедняга в кровоподтеках и окровавленной, некогда светлой рубашке. Его руки прикованы к стене над головой, и нас разделяет металлическая решетка. Других камер здесь нет.

Мужчина поднимает на меня взгляд. Глаза подбиты, под ногтями запекшаяся кровь. Да что они с ним сделали?!

Я подхожу к решетке и спрашиваю:

— Вы знаете, кто я?

— Проклятая графиня Леотта, — глухим голосом отвечает пленник.

— Почему проклятая? — Я не то чтобы удивляюсь, просто здесь важно понять: он говорит метафорически или действительно считает, что на мне проклятье?

— Все в округе знают почему.

Варр снимает с пояса ножны и ударяет по решетке.

— Говори повежливее с госпожой графиней.

— А то что? — грустно усмехается пленник. — Убьете меня?

— Нет, — отвечаю я быстрее Варра и оглядываюсь на внука. Тот стоит с лицом белее мела и старательно пытается смотреть куда угодно, только не на мужчина за решеткой. — Господин Варр, отцепите его от стены.

— Это еще зачем? — хмурится вояка.

— Хочу поговорить по-человечески, а не как с псом на цепи. Решетки защитят нас, если он захочет что-то сделать. Да и вы рядом.

Варр задумывается на несколько секунд, после чего приказывает одном из солдат, которые нас сопровождали, открыть камеру и снять с пленника цепи. Когда охранник выходит из камеры и закрывает ее на замок, мужчина потирает запястья и смотрит на меня с полным непониманием.

— Чего вам нужно, госпожа графиня? Решаете, каким способом лучше меня казнить?

— Пытаюсь узнать о причинах. Вы напали на меня, потому что считаете, будто засуха случилась из-за меня. Так?

Пленник вновь ухмыляется. Он благоразумно не подходит к решетке, видимо, побаиваясь охраны.

— Не только засуха. Графство в упадке уже четырнадцать лет, а после вашего прихода стало еще хуже. Раньше мы хоть как-то справлялись. Дожди шли несколько раз в месяц — мало, но хоть что-то. Теперь их нет вообще. С нами почти не торгуют другие города, нам некуда отдавать товары и не на что покупать новые, торговля пала. Дома разваливаются, потому что ремесленники не могут закупить или добыть нужные ресурсы. Повсюду мыши, и их не берет ни одна отрава. Болезни гуляют по городу, двое моих сыновей чуть не погибли. Если бы не помощь знахаря, выкосило бы всех пятилетних детей, как больной скот. Зимы — еще суровее лета, иногда нам нечем топить дома. Граф Риввард, — замечаю, что его имя пленник говорит с почтением, несмотря на гневную речь, — не душит нас налогами, но забирает парней с собой в бои, из которых мало кто возвращается. В городе все меньше надежды.

— Как вас зовут? — спрашиваю я.

— Джорн.

— Кем вы работаете? Торговец?

— Да… Был им, пока удавалось хоть что-то продать.

— У вас есть семья?

— Жена и дети, — отвечает Джорн.

— Почему другие города отказываются от торговли с вами?

— Не хотят, чтобы и их коснулось проклятье. Все знают: в краях, где у дракона нет своей истинной, нет равновесия. За последние полвека три графства и несколько княжеств пришли в упадок. Люди бежали оттуда, но там, где их принимали, тоже начинались проблемы: болезни, преступность.