Формула неверности

Ленька деньги у нее брать не стал, чтобы Таня за все расплачивалась сама. Наверное, он так прикалывался: мол, пусть оттянется на полную катушку. Праздник так праздник, потом то, что останется, сама ему отдаст. Вообще-то обычно деньги он оставлял у себя. Женщине ведь сколько ни дай, все распуляет.

Но и Таня до поры до времени решила мужа не пугать и все еще изображала покорную женушку. Когда сняла с полки туфли, то взглядом спросила его: мол, как они тебе? Леня согласно кивнул. Ай в самом деле, пусть потешится.

Она сунула ему в руки коробку, в которую положила бывшие на ней босоножки на маленькой платформе, стала ходить по магазину в туфлях. А когда набросила себе на плечи шубу и прошлась перед ним, слегка покачивая бедрами, в глазах Леонида что-то мелькнуло. Не то растерянность, не то сожаление. Что-то он просмотрел, в чем-то жену недооценил…

А может, подумал, что не следует женщину наряжать в такие дорогие вещи? Не витрина. И не в модельном бизнесе работает. Тем более что в такой шубе ей и ходить-то некуда.

Все-таки он остался верен себе. Прежде чем заплатить за шубу, Леня прошел к продавцам и о чем-то с ними поторговался. Взял у Тани деньги — столько, сколько было на ценнике, сам пошел к кассе, но она заметила, что ему выдали сдачу, которую Леня положил в карман. Смешно, отдать ей такие деньги и экономить на копейках. Может, он уже пожалел о своем широком жесте? И таким образом потихоньку отрабатывает задний ход? Например, вдруг решит, что хватит с нее шубы, и отвезет жену домой, пока она не увлеклась покупкой еще чего-нибудь дорогого.

Таня как в воду глядела. Ни о чем ее не предупреждая и не спрашивая, Леня повернул на дорогу к дому.

— Куда ты меня везешь? — удивилась она.

— Домой. У меня срочное дело.

— Подожди! — Оказывается, Таня тоже умела командовать. — Дело, да еще срочное, конечно, прежде всего. А меня ты отвези пока к косметическому салону.

— Я же сказал… — начал раздражаться он.

— Сделаешь свои дела, заедешь за мной, — спокойно сказала Таня. — Не волнуйся, ты отдашь свою жену в руки женщин, которые как следует подготовят ее к сегодняшнему празднику.

— Какому празднику? — обалдело поинтересовался он.

— Сегодня мы при свечах будем торжественно отмечать королевскую щедрость моего мужа, потому я должна выглядеть соответственно.

— Ладно, приводи себя в порядок, — согласился он и усмехнулся: — Неужели два часа тебе хватит?

— Постараюсь уложиться, — в тон ответила ему Таня. Услуги этого салона стоили очень дорого. По прежним ее деньгам. Но, имея в руках баксы, Таня наконец могла позволить себе не то что любые услуги. Вообще новый имидж!

Она оставила упакованную шубу на заднем сиденье.

— Береги ее, — наказала со смешком. — Машину угонят, Бог с нею, по лишиться своей многолетней мечты… Нет, я этого не переживу.

— Типун тебе на язык! — шутливо возмутился Ленька. — Сколько стоит твоя шуба, а сколько мой «форд»!.. Может, босоножки наденешь? Туфли-то новые, неразношенные.

— Ничего, как говорила героиня одной книги, терпи коза, а то мамой будешь! — сказала Таня. — Для моего нового имиджа мне нужны именно такие туфли.

Впрочем, он и вправду торопился, а потому слова жены насчет ее нового имиджа пропустил мимо ушей. А зря.

Ленька смог освободиться и заехать за ней не через два, а через три часа. Правда, она сама освободилась на полчаса позже против заявленных двух. Выглянув на улицу и не обнаружив Ленькиного «форда», Таня с удовольствием прогулялась по первому этажу здания, в котором на втором этаже размещался косметический салон, а первый был просто усеян небольшими бутиками с модной одеждой.

Еще раньше в обменном пункте здесь же Таня поменяла триста долларов и теперь ходила с пачкой отечественных денег и покупала все, на что падал ее взгляд.

Таня приобрела кое-что из модных тряпок для своей дочери — девочка досрочно сдает сессию, все на «отлично», почему бы ее и не порадовать. Заслужила.

И наверное, впервые в жизни именно кучу тряпок купила для себя, причем некоторые она тотчас и надела.

Теперь Таня внешне со смехом, а внутренне с некоторым трепетом рассматривала себя в многочисленных зеркальных витринах. Как-то она слышала старую песню: «Неужели, это я, может, алая заря…»

Шутки шутками, но то, что с ней сделали все эти парикмахеры, косметологи и визажисты, не поддавалось определению одним словом. То есть такое слово в русском языке наверняка было, она просто не могла его вспомнить.

Эта особа походила на кого угодно, только не на Татьяну Карпенко. В таком виде ее не узнал бы никто. Даже любящий в прошлом муж Михаил.

Ее слегка вьющиеся русые волосы до плеч, во-первых, никто уже не смог бы назвать русыми. Понятно, они и были выкрашены краской, тон которой на коробке с тюбиком объявлялся как огненно-красный. И эти красные волосы больше не доставали до плеч, потому что с одной стороны оканчивались над ухом, а с другой стороны на лицо падали длинной косой прядью.