Формула невозможного

Это последнее обстоятельство, казалось бы, создает все условия для «организации» научно-фантастического сюжета.

Самое простое — построить сюжет на конфликте: «Бить (стекло, прикрывающее кнопку) или не бить?»

Действительно, не так просто нажать кнопку, впервые пустив в ход Машину Открытий.

Человек посмотрел на часы. Он должен был нажать кнопку шесть минут назад. Сигналам нужно еще пятьдесят две минуты, подумал он, чтобы дойти до Ганимеда.

Он прижал ладонь к стеклу и надавил. Трещины разорвали гладкую поверхность стекла, оно смялось, как целлофан. Через это, ставшее податливым, стекло человек нажал кнопку. Потом, осторожно вытащив осколки стекла, еще раз нажал кнопку и долго ее не отпускал…

Здесь и терпит крушение первый вариант сюжета: читатель с самого начала уверен, что человек нажмет кнопку. И действительно — люди не отступят. Они, конечно, примут меры предосторожности (например, будут включать Машину Открытии на расстоянии), но ничего не остановит человечество в его извечном стремлении к познанию тайн природы.

Логично (это разумеется, особая логика — фантастическая) возникает вариант: пусть это будут не люди. Предположим, на какой-то далекой планете космонавты обнаружили полуразрушенную Машину Открытий. Они еще не знают — что это такое. Сначала они надеются найти обитателей планеты. Но планета «заселена» лишь гигантскими исследовательскими установками, многие из которых даже известны людям. Изучая чужой мир, космонавты постепенно приходят к мысли, что перед ними — Машина Открытий. Ее создатели не решились нажать кнопку. А люди решаются!

Вероятно, это один из наиболее удачных вариантов. Тайна (большая и нешаблонная), постепенное ее раскрытие и связанные с этим приключения — все это интересно. «Подводит», в сущности, пустяк: можно не сомневаться, что наука придет к Машине Открытий задолго до первого межзвездного перелета.

Значит, надо все-таки говорить о Машине Открытии, которую построят люди. Быть может, просто приключения? Здесь множество вариантов, ведь машина может делать самые различные открытия. Приключения могут быть и веселые, и «страшные». Получив, например, безобидное задание исследовать свойства кристаллов, машина — после каких-то промежуточных открытий — свернет в сторону и вдруг начнет управлять ходом реакции в недрах Солнца…

Предположим, что трудности преодолены и все должным образом «увязано». Идея-мотор благополучно поднимает сюжет-самолет. Скорость быстро увеличивается… и снова катастрофа.

О барьере, вызвавшем эту катастрофу, надо сказать подробнее.

6

Жюль Верн четко разграничивал достоверное («научно-познавательное») от фантастики. Скажем, трое путешественников подлетают к Луне. Жюль Верн пишет: «Вот точное описание всего того, что видели Барбикен и его друзья с указанной высоты. Лунный диск, казалось, был усеян обширными пятнами самой разнообразной окраски. Исследователи Луны и астрономы по-разному объясняют окраску этих пятен. Юлиус Шмит утверждает…» И так далее. Казалось бы, при чем здесь Юлиус Шмит? Ведь путешественники должны видеть то, что никто до них не видел: им не мешает земная атмосфера, они летят на высоте менее десяти километров и у них есть телескоп! Но Жюль Верн «выключает» фантастику и добросовестно, суховато излагает имеющиеся у науки данные. С точки зрения литературы, здесь очевидный проигрыш. Повествование разорвано и к нему приклеен кусок научно-популярного текста. Но зато читатель получает знания.

Во времена Жюля Верна научно-популярная литература была крайне бедна. Читатели с радостью поглощали лекции, «вмонтированные» в текст романов. В наше время существует обширная научно-популярная литература, об итогах науки сообщают газеты, журналы, радио, кино, телевидение…

Фантастика — в этом смысле (и только в этом смысле!) перестала играть роль распространителя знаний.

Изменились и требования к литературной форме; фантастам пришлось отказаться от механического приклеивания лекций. Задачей современной фантастики все отчетливее становится изображение будущего человека и будущего человеческого общества. Фантаст перестает быть популяризатором и превращается в «инженера будущих человеческих душ».