Формула невозможного

Ами кладут на спину Шарриду и уносят. Роберт, поймав одного из детей планеты, пытается унести его с собой. Появляется Заррит с оружием каменного века и бросается на Роберта. Ребенок убегает. Роберт стреляет в Заррита, тот падает. Из-за дерева выглядывает ребенок. Берет с земли камень, бросает в Роберта, Роберт поднимает камень, разглядывает его.

Роберт — Алмаз, чистый алмаз!

Ребенок сердито смотрит на Роберта, бросает в него еще один камень. Роберт поднимает и этот камень, идет вслед за ребенком.

Рена пугливо выглядывает из своего укрытия. Потом выходит.

Рена — Что это за пламя тут сверкало? (Трет глаза.) Ами, Ами! (Видит лежащего Заррита.)

Заррит –

Шаби, шебба, шиби шели шебба,
Лафи, шишра, шира, шеги, шагга.

Рена — Не понимаю. Сию минуту (она заводит микрофон-переводчик, который стоит посредине сцены, этот аппарат во всех картинах должен быть на сцене). Теперь можете говорить. Этот аппарат будет переводить все, что ты мне скажешь, и все, что я тебе скажу. Ты ранен? (Перевязывает рану Заррита).

Заррит –

Скажите, кто вы и с какой планеты,
Прошу вас на вопрос ответить мой.
Вы — порожденье мрака или света?
Добро иль зло несете вы с собой?

Сверкает молния. Заррит хватается за голову. Небо темнеет. Снова освещается. Прежняя картина. Однако цвет всего вокруг изменяется.

На ближайших скалах виднеются гранитные письмена и рисунки. На возвышенном месте установлен громоотвод. Нина стирает пыль с нескольких изображений.

Нина — Профессор, вы говорите, это письмена? А, может быть, узоры?

Профессор — Нет, Нина, это письмена. Узоры такими не бывают. (Он срисовывает изображение, заглядывает в книгу.) Где Рена запропастилась? Нина, этим я займусь сам, а ты не отходи от радиофона.

Нина подходит к палатке, берет радиорупор.

Нина — Рена! Рена!

Профессор — Как бы с ней не случилось чего.

Нина — Рена! Рена!

Профессор — И Заррита нет до сих пор.

Нина — Он пошел искать Рену. Я все обстоятельно выяснила у Заррита, профессор. Глава их племени — женщина.

Профессор — Они переживают период матриархата.

Нина — Огонь пламени погас во время дежурства Заррита. За это его изгнали вместе с внуком. И он шел, куда глаза глядят. (Пауза). Ребенок очень скучал по своему племени. Я дала ему спички и вернула к своим. Я попросила его, если он увидит таких людей, как мы, то пусть сообщит нам. От радости он полетел, как птица.

Профессор — Ты хорошо сделала. Без помощи местного населения мы ничего не сделаем.

Нина — Вы знаете, как он стал хорошо разговаривать! Когда его соплеменники услышат, как он ясно разговаривает, они просто поразятся. Я настоятельно поручила ему следить за своими наушниками.

Профессор — Для того чтобы верно произносить слова, надо хорошо слышать. Именно поэтому в медицинской науке одним из лучших методов лечения косноязычия считается применение наушников. (Вешает карту). Вот так. Вот карта этой планеты.

Нина — Профессор, у нашей планеты два спутника?

Профессор — Вот это спутники планеты.

Нина — Профессор, пусть у этой планеты будет хоть пять спутников! Куда лучше наша Земля. И наш спутник Луна.

Профессор — Дочка, у матери недостатков не ищут. Лишь бы на нашей планете была вечная весна, как здесь. (Звонит радиотелефон). Я слушаю, Аяз, где ты? Я давно здесь. Нет. О Рене и Ами я ничего не знаю. Если камень с надписями небольшой, то дай его, пусть Заррит принесет.

Снова сверкает молния. Взволнованный Заррит вбегает и показывает на небо. Нажимает кнопку микрофона-переводчика.

Заррит –

Снова молнии — вглядитесь:
вспыхнет все сейчас подряд!
Берегитесь, берегитесь —
нас они испепелят!

Профессор указывает Зарриту на громоотвод.

Профессор — Не бойся, молния не причинит нам вреда. Видишь этот громоотвод? Он вбирает в себя силу молнии, охраняет от пожара и смерти и тебя, и меня, и эти деревья, и все, что здесь есть.

Еще чаще сверкает молния. Убедившись, что она не причинит им вреда, Заррит улыбается. Льет дождь. Профессор и Нина собирают приборы и проходят в палатку. Заррит подходит к громоотводу, становится на колени, целует его.

Заррит –

Ты молодец! Зарруш сама
была б тобой довольна!
Пред силой твоего ума
склоняюсь я невольно.