Формула-О (СИ)

Трасса Солнечной Системы считалась самой маленькой из всех существующих, но самой сложной и уникальной. Второй такой или подобной ей пока не существовало. И Чунмён как-то сказал Ханю, что есть отдельный рейтинг Формулы Определения, где учитываются именно те гонщики, которым удалось победить на этой конкретной трассе. И, к слову, Ифань тут Чонина обскакал: он побеждал пять раз на этой трассе до прихода в Формулу Чонина, один раз при Чонине и аж целых семь раз после ухода Чонина с трассы. Итого — тринадцать раз. Рекорд Ифаня пока никому побить не удалось.

Хань и Тао заглянули в общий ангар и углядели у левой стены три алых болида, туда и сунулись. Тао сразу полез в свой болид, чтобы всё проверить. Хань же прошёл чуть дальше и полюбовался на длинные ноги, которые не так давно ощупывал при обыске, когда проверял на наличие или отсутствие лишнего металла. Рядом с ремонтной платформой разложили знакомый набор инструментов. Видимо, Чонин добивал настройки под себя.

— Если это Ифань, которого только за смертью посылать, то было бы здорово, если бы он подал мне сканер. Если не Ифань, то всё равно было бы неплохо совершить этот крошечный подвиг, — донеслось из-под болида.

Хань подумал немного, потом подошёл, наклонился, чтобы взять сканер для проверки целостности цепей и вложить его в протянутую руку. С внутренней стороны ладонь Чонина оказалась удивительно светлой и не менее удивительно жёсткой.

— Спасибо.

— Не за что. Можно вопрос?

— Какой? — Из-под днища долетел одобрительный писк сканера.

— Как Ифаню удалось победить на этой трассе? Ну вот тогда, когда вы…

— Просто так. — Отрывистый ответ сменил новый писк сканера. — У меня в тот день была простуда, и жутко голова болела.

— Какая жалкая отмазка, — с нескрываемой иронией отметил бесшумно подкравшийся Ифань и даже похлопал в ладоши.

— Иди к чёрту.

— А не пойду. У него и впрямь была простуда, — Ифань небрежно кивнул Ханю, — но я тогда был хорош. Просто признай это и смирись, Чонин.

— Вот ещё.

— Гордыня, — печально вздохнул Ифань и бессильно развёл руками.

Об этом Хань тоже слышал не раз — о гордыне Чонина, столь же выдающейся, как его мастерство гонщика.

— Чонин, как закончишь, пойдёшь на весы, — сменив тон на предельно серьёзный, велел Ифань.

— Зачем? — Чонин выкатился из-под болида и сел на платформе, скрестив ноги. — Я же взвешивался уже.

— Ты помнишь, что тебе сказали? Тебе нужно набрать вес. Класс Е — это не дело. И вчера пришли твои документы из архива комиссии. У тебя не класс Е, Чонин, у тебя вообще класс F. И это глобальный трындец. Ты понимаешь, на какой риск идёшь?

— Почему не класс Е? — изумился Хань, лично взвешивавший Чонина и собственными глазами видевший все расчётные таблицы и показатели.

— Потому что в его ноги имплантированы вставки из сплава, который отличается от человеческих костей.

— Он просто раз в десять гибче и раз в сто прочнее, — пожал плечами Чонин.

— А ещё он тяжелее. Чонин, тебе надо набрать вес. Из комиссии пришло уведомление, что с нынешним весом ты допущен условно. Если к гонке ты не доберёшься до верхней границы класса Е, тебя не допустят. Имей в виду — это не я придумал.

Чонин устало потёр ладонью лоб, оставив на смуглой коже три весёлые тёмные полосы, и вздохнул.

— А если я достану официальное заключение, что это мой нормальный вес?

— Это из области фантастики, — покачал головой Ифань. — Я лично прослежу за твоей кормёжкой и выгулом.

— Мне уже можно ржать и бить левым копытом? — с непередаваемой интонацией поинтересовался Чонин.

— Ну-ну, поюмори тут ещё. Я уже сказал Шуню, чтобы он принёс тебе чего-нибудь вкусного. И прихватил с собой маленького Кая. Для моральной поддержки.

— Ненавижу тебя, — поразмыслив немного, подытожил Чонин, а Хань сообразил, что Шунь — это, вероятно, младший брат Ифаня и бывший супруг Чонина. Судя по всему, сына Чонина звали Каем, наверное, в честь самого Чонина и его гоночной карьеры.

— Какого чёрта ты вернулся?

Все дружно уставились на внезапно появившегося Чанёля — тот был в синей форме Эльдорадо и возмущённо смотрел на тихо сидевшего на ремонтной платформе Чонина.

— Думал, ты жаждешь взять реванш.

— Какой реванш? Ты уже два года как история. И тебе тут не место.

— Начнём с того, что не тебе решать, где мне место, а где — нет, — отчеканил Чонин. Его низкий голос и надменные интонации сейчас походили на ушат ледяной воды, вывернутый Чанёлю на голову.

Гордыня. Воистину. Такой Чонин вызывал у Ханя стойкую неприязнь и опаску. Красивый, смуглый, жгучий, но как будто облитый прозрачным и сверкающим льдом. Недосягаемый. И Чанёлю сейчас было паршиво, должно быть. Особенно в свете слухов — всяких и разных — о тех событиях, что имели место два года назад. Находились такие люди, которые считали Чанёля причастным к тому взрыву двигателя, что едва Чонина не прикончил. Неправда, конечно, но люди всегда верят тому, чему им хочется верить.

— Ты в самом деле намерен выйти на трассу? — уже тише спросил Чанёль.

— Ты сам сказал, что я уже история. Неужели тебя это так сильно беспокоит?