Формула-О (СИ)

Хань уныло поплёлся в раздевалку, толкнул дверь плечом и застыл на пороге, различив тихий низкий стон. Он моргнул и уставился во все глаза на сидевшего на лавке Чонина. Тот опирался на руки, чуть отклонившись назад и запрокинув голову. На полу перед ним расположился Бэкхён, опустившийся на колени. В голове у Ханя со скоростью света промчалась вереница непристойных предположений, но их тут же выдуло. И Хань вытаращил глаза на красивые руки Бэкхёна, скользившие по ступне, лодыжке и голени Чонина. Бэкхён просто разминал мышцы и не делал ничего неприличного. Это Чонин неприлично ловил кайф от столь незамысловатых действий Бэкхёна.

— Ну как? Нравится? — с довольной улыбкой поинтересовался Бэкхён.

— Сам как будто не знаешь… — Чонин выпрямился и смерил торчавшего в дверях Ханя недовольным взглядом. — Что-то случилось?

— Скоро свободные заезды и квалификация. До начала сезона времени — кот наплакал. И я как дурак жду, что ты позанимаешься со мной сегодня, — резко заявил Хань, скрестил руки на груди, плотно сжал губы и устремил на Чонина требовательный взор.

— Но ведь… — растерянно начал Бэкхён, машинально поглаживая ладонью лодыжку Чонина.

— Всё в порядке, — перебил его Чонин, не позволив договорить фразу. — Через три минуты встретимся в ангаре.

— Но… — вновь попытался что-то сказать Бэкхён.

— Всё хорошо, — слабо улыбнулся ему Чонин, мягко высвободил лодыжку и медленно поднялся с лавки, потянулся за комбинезоном. На этом Хань развернулся и вышел из раздевалки, плотно прикрыв за собой дверь.

Он в самом деле прождал в ангаре не больше трёх минут. Чонин прошёл мимо него, едва заметно кивнув, забрался в болид и защелкнул пряжки ремней в защитной капсуле. Хань последовал его примеру и устроился внутри своего болида. Технический персонал быстро проверил, чтобы всё было в порядке, после чего помещение освободили и открыли ворота.

Мягкий толчок — и ускорение. Пустота вокруг казалась упругой поначалу, как будто неохотно принимала в свои объятия болид и мечтала вытолкнуть его, но это ощущение со временем таяло, пока не пропадало вовсе.

— Тао отрабатывает горки возле спутника, — сообщил им Ифань. — С чего начнёте?

— Открывай ворота, попробуем свободный заезд, — отозвался Чонин. — После круга ворота закрывай и меняй трассу. Хань, после круга полная остановка двигателя.

— Какой в этом смысл? — немедленно показал зубы Хань.

— Увидишь. Ну что там?

— Открою ворота через две минуты. Дуйте на линейку, — скомандовал Ифань. — Ждите моей отмашки.

На стартовой линейке они зависли через двадцать секунд. Хань с тоской глядел на ворота трассы. Фраза «открывать ворота» была символичной. Вообще ворота традиционно представляли собой конструкцию из хромпластика с навесными мощными прожекторами. Походило это на сложный каркас в виде огромного окна. И пролетать сквозь это окно следовало быстро, точно и предельно аккуратно, чтобы избежать столкновения. За раз сквозь ворота мог пройти лишь один болид. Когда-то именно в воротах случалось наибольшее количество столкновений, да и сейчас пройти ворота было довольно сложно. Требовалось как показать высокую скорость, так и умение маневрировать. Ювелирная работа на старте. Вот потом уже — в течение гонки — это становилось попроще, потому что в ходе гонки болиды не так часто шли впритирку друг к другу, а двигались цепочкой, друг за другом. При таком раскладе проходить ворота намного легче. Лишь бы не зацепить болидом каркас, иначе судьи оштрафуют и вычтут баллы из общего результата.

Хань привычно разогрел движок, хотя это ещё ничего не значило. Он точно знал, что не сможет разогнать болид так же быстро, как Чонин. Даже пресловутые десять секунд по-прежнему казались ему чем-то невероятным и заоблачным. И он до сих пор не понимал, как Чонин умудрялся прыгать выше головы и разгонять болид всего за десять секунд до трассовой скорости, когда по заводским стандартам Нитро на разгон до трассовой скорости уходило от двадцати до двадцати пяти секунд. Хань уже совался с вопросом к Ифаню, но тот беспомощно пожал плечами и признался, что Чонин как-то объяснял ему нюансы, однако Ифань так и не понял, как это работает, и повторить не смог.

— Тридцать секунд до открытия ворот, — предупредил Ифань.

Хань сосредоточился на мониторе и рассчитал траекторию. На стартовой линейке Чонин уступил ему «идеальную» позицию, а сам расположился справа от Ханя и на три уровня ниже, словно бы паршиво прошёл квалификацию и получил «угловую» на старте. Тем самым он уже на старте проигрывал Ханю три секунды.

— Старт!

Вперёд они рванули одновременно, но Хань тут же полюбовался на алый болид, промелькнувший на уровень ниже и безупречно проскочивший в ворота спустя секунду. Дальше Ханю оставалось с бессильной яростью пялиться на белый номер, выведенный на алой обшивке в хвостовой части болида Чонина. Болтали, что восьмёрка — это знак бога ветров и символ удачи. Может быть. Потому что Чонин увеличил разрыв, пока Хань добирался до трассовой скорости.