Формула-О (СИ)

— Хань, у меня полный диплом Антаресийской Академии. Я могу управлять любыми видами транспорта, — расхохотался Чонин. — Разве у тебя в Альдебаранской Академии по-другому?

— Ну… Вообще-то, да. У нас транспорт делят на классы. Обычно больше пяти классов никто не берёт. А что?

— Ничего. Но Чанёль уже финишировал. Сейчас на подъёмнике поднимется, и мы прогоним ещё раз. Поедешь со мной и будешь смотреть не на меня, а на то, как я прохожу трассу, договорились? Потом попробуешь ещё раз пройти сам.

— Зачем? Это ведь просто наземные машины. Вряд ли…

— Нет, — покачал головой Чонин. — Это просто наземные машины, всё верно. Но речь не о них, а о стиле управления. Навык тебе пригодится — поверь мне на слово. А вот и Чанёль…

Синий «ниссан» бодро скатился с платформы и притормозил рядом с Ханем. Из окошка высунулся Чанёль с довольной улыбкой на пол-лица.

— Ну что? Я был крут? Хань, съел? Сможешь повторить? А побить мой рекорд? Слабо, да?

— Не издевайся над новичком — это нехорошо, — осадил Чанёля Чонин. — Сейчас я утру тебе нос.

— Ну да, ну да, мечтать не вредно. Только попробуй!

— Айда, — скомандовал Чонин Ханю и полез в зелёный «ниссан». — Выставляй таймер заново. Отмашку тоже ты дашь.

Синий и зелёный автомобили замерли у края площадки, тихо урча работающими движками. Хань добросовестно выставил таймер и звонко крикнул:

— Готовность!.. вперёд!

Оба «ниссана» покатили вниз на отличной скорости. Крутой поворот прошёл первым Чанёль, а Чонин держался за ним. Хань честно пытался уследить за быстро мелькающими смуглыми ладонями Чонина, работой с рулём и тем, как стремительно Чонин убирал и вновь возвращал ступни на педали. И отметил, что после разгона Чонин сразу поставил ручник в среднее положение и больше его не трогал.

— Это моя машина, — коротко пояснил Чонин. — Ручник не в стандарте. Обычно ставлю контроль и больше к ручнику не возвращаюсь. Не мой стиль. Джунсу меня за это постоянно ругает, так что имей в виду — так делать не стоит. Хотя иногда и можно…

— А Чанёль?

— Он всегда пользуется ручником. Я уже говорил — это самый простой способ. Работать с тормозами сложнее, но мне так больше нравится. Теперь помолчи…

Чонин сосредоточенно нарастил скорость, резко вывернул руль и заставил машину пойти чуть ли не боком, аккуратно вписываясь в поворот и разворачиваясь носом к носу Чанёля. На этом Чонин не остановился — довернул машину до того, чтобы сделать полный оборот, и в следующий миг Чанёль любовался на задний бампер их тачки.

— Как ты… ты сделал полный оборот! Круг нарисовал!

— И что? Зато это был красивый обгон.

— Но как у тебя это получилось?

Чонин слабо улыбнулся.

— Я люблю сложности. Если выдерживать баланс, это можно сделать. Ты знаешь, я быстро считаю.

— Ты просто псих, — подытожил поражённый Хань и с сожалением подумал о том, что больше пялился на дорогу во время обгона, чем на Чонина. Если бы пялился на Чонина, то, возможно, понял бы, как Чонин провернул этот трюк.

— Если угодно. Могу и психом побыть. Хочешь, чтобы я вёл с закрытыми глазами?

— Нет, спасибо. Мне и так пока хватает.

— Ещё и задним ходом можно…

— Но не нужно. Я и так тебе верю.

Верил не зря, потому что к финишу Чонин пришёл первым, а потом Хань добросовестно раздолбал вторую машину. После они ужинали в отеле на станции под забавное ворчание Чанёля, который считал результат гонки «случайностью чистой воды».

Номер на ночь, разумеется, Чонин взял на двоих. Хань тихо лежал под одеялом и жмурился, чувствуя на шее горячее дыхание. Ничего не было, но Хань и не настаивал — понимал, что Чонину приходилось заниматься тренировками и самому, и с новой командой, да ещё и тратить время и силы на разработки Чанёля и на Ханя, хотя, по сути, Чонин вовсе не обязан тратить время и силы на гонщика из чужой команды. Этого и так много.

Но кое-что Ханя беспокоило по-прежнему, поэтому он едва слышно спросил:

— Тебя не смущает, что я бета?

— А должно? — Чонин сонно уткнулся носом ему в шею и вздохнул.

— Ну… В норме альфы обычно хотят детей, а я из «непроизводящих»… ну и…

— А тебя не смущает, что я альфа с разбитой истинной парой? Если верить чужим словам, то я…

— Не смущает, — торопливо отозвался Хань, завозился в объятиях Чонина и повернулся к нему, спрятал лицо на груди и тоже вздохнул. — Меня, скорее, смущает всё, что между нами происходит. Я не ожидал, что это будет так…

— Как?

— Сильно… Не знаю. Просто не могу не думать о том, что с омегой тебе было бы проще.

— Не было бы. Как показала практика, омеге меня не понять. И не понять, почему я не могу уйти с трассы. А ты… ты можешь гонять по трассе так же, как и я. Это не значит, что тебе легко во всём разобраться. Но… надежда остаётся.

— Значит, пока я не понимаю? — с обидой в голосе уточнил Хань.

— Прости. Нет. Не понимаешь. Не понимаешь, что победа на трассе — это именно победа на трассе, а к прочему она не имеет отношения. Хотя, наверное, я сам виноват. Брякнул тогда про ставку, ну и…

— Это вроде того, что твоя победа на трассе позволяет тебе трахать меня в любое время, когда тебе возжелается?