Формула-О (СИ)

Ушло два года, чтобы поверить — это не небо его предало. Целых два года потребовалось, чтобы вернуть и небо, и Ифаня, и лошадей, и самого себя, а на Шуня он уже не рассчитывал. Остались друзьями — уже хлеб. Хотя Чонин до сих пор не чувствовал себя прежним.

Ещё и Хань, который вломился в его жизнь слишком резко и непредсказуемо. Его глаза не походили на небо, но на небо походил он сам. Такой же бескрайний в своих чувствах и жажде близости, такой же искренний и переменчивый, и тоже мечтающий о гонках и скорости. И напоминавший Чонину его самого в восемнадцать.

В тот миг, когда Чонин осознал, что Хань может понять его, позволил себе сойти с ума, пожертвовать кусочком внутреннего мира и повторить прошлую ошибку — небо в очередной раз победило страх. Тело Ханя так откровенно реагировало на Чонина, что он не смог остановиться. Несмотря на то, что Хань с их разницей в возрасте в пять лет казался ему сущим ребёнком. Не во всём, конечно, но во многом. Светлый и порой наивный ребёнок, но такой желанный и похожий на небо, что от этого было больно по-настоящему.

— Виделись не так давно, но по-нормальному только сейчас и выходит…

Чонин вздрогнул от неожиданности и обернулся, смахивая с себя паутину из невесёлых размышлений и воспоминаний. Он ждал Императора в саду резиденции, до рассвета оставалось всего ничего, а Джунсу выполз в сад непростительно легко одетым — в тонкой рубахе и бриджах для верховой езды.

— Ты сейчас напоминаешь чашку из обожжённой глины, которую разбили, а потом кое-как склеили. Всё хорошо?

— Ваше величество. — Чонин почтительно наклонил голову в лёгком, но уважительном поклоне.

— Перестань. К чёрту формальности, мы же тайно встречаемся, в конце-то концов.

— Как пожелаете… пожелаешь, — с трудом перешёл на неофициальный стиль Чонин. По-прежнему что-то мешало вспомнить времена, когда ему не было пятнадцати, и Джунсу казался просто другом, в котором Чонин отчаянно нуждался. Чонин в любое время находился в таком положении, когда не с руки разбрасываться друзьями, потому что их фактически и нет вовсе в наличии.

— У меня сюрприз, — радостно объявил Джунсу. И тут же явился слуга с двумя жеребцами под классическими сёдлами. Один из них был игреневой масти. — Как видишь, я всё ещё помню твои вкусы. Прокатимся?

Чонину оставалось лишь согласиться, потому что с правителями не спорят.

Он легко вскочил на коня, потрепал гриву и погладил пушистое ухо, наклонился и быстро шепнул короткую команду на монгольском. Жеребец послушно заржал, взвился свечкой на месте, стремительно развернулся на задних ногах и помчался к парковой части, плавно стелясь над дорожками, отталкиваясь от земли и вновь ударяя о неё копытами.

Чонин склонился к шее жеребца, удерживая в руке поводья, но не натягивая их. Он категорически не одобрял классическую упряжь. В его поместье использовали только кожаное оголовье из ремней суголовных, налобных и нащёчных. Ремни лишь оплетали лошадиную голову, но не раздирали чувствительный рот коня, как металлические детали классической упряжи с удилами, мундштуками, трензелями или прочей подобной пакостью. Но Чонин мог себе это позволить, поскольку умел управлять лошадьми даже с помощью одних только коленей и голоса. Потому он дома и сёдлами не пользовался, лишь традиционными кожаными накидками, как степняки в древности.

Чонин позволил жеребцу остановиться у роскошного фонтана, ослабил поводья ещё больше, чтобы конь мог спокойно напиться воды.

Вскоре к Чонину присоединился и Джунсу верхом на вороном жеребце.

— За тобой по-прежнему не угнаться. Всё так же качественно заклинаешь лошадей.

— Даже не пытался, — слабо улыбнулся Чонин и запустил пальцы в белую гриву. Конь довольно фыркнул и вновь припал к воде. Чонин чуть нахмурился, отметив эту жажду. — Надо побольше соли в кормушку класть. И воду брать из родника.

— Узнаю тебя. Стоит только показать коня, как сразу следует сотня советов по уходу. На тебя не угодишь. За животинками смотрят лучшие из лучших.

— Но коня ведь не просто так жажда пробила. Пьёт так много, словно впервые до воды дорвался.

— Хорошо, я передам твои слова конюхам. Пусть позаботятся получше. Но я тебя не поэтому хотел увидеть.

Чонин слабо улыбнулся. Как будто он этого сам не понял…

— До меня дошли слухи, что ты встречаешься с бетой. И бета этот ещё и гонщик. Это правда?

Чонин вскинул голову и одарил Джунсу внимательным взглядом.

— А если правда?

— Просто интрижка? Или нечто большое?

— А есть разница? Не стоит беспокоиться. Я помню о законах.

— Дело не в законах. Дело в тебе. Я не хочу, чтобы ты потом опять отсиживался где-то два года, а то и дольше, зализывая раны. Ты слишком болезненно реагируешь на некоторых людей, которые того не заслуживают.

— Это важно? Насколько я помню, в твоём окружении меня не особо любят. Чем я дальше от двора, тем спокойнее в столице.