Формула одиночества

Дочь у нее была серьезной и рассудительной девочкой, бесспорным лидером в своем классе и даже в школе. Но самое главное, она уже не мыслила своей жизни без политики, и это поначалу настораживало Марину, потому что сама она, как большинство порядочных людей, считала политику грязным и, конечно же, не женским делом. Но Маша активно работала в молодежном парламенте Тесинска, числилась внештатным корреспондентом в городской газете, а еще читала классические труды по политэкономии, и Марина постепенно смирилась с этим.

Она улыбнулась, вспомнив, как ее дочь, включив фонарь, штудировала под одеялом труды Рикардо, Смита и Маркса. И даже умудрялась что-то еще при свете фонаря конспектировать, когда мать далеко за полночь выключала свет в ее комнате и приказывала ложиться спать.

Маша не строила глазки мальчикам, не требовала себе модных нарядов. Вся ее комната была забита книгами, а друзья и подруги приходили не послушать продвинутую музыку, как это бывало в годы юности ее матери, а поспорить по поводу каких-то экономических теорий и программ вывода России из кризиса. Причем они сыпали при этом терминами и понятиями, которые вызывали у Марины изжогу и неприятные воспоминания о единственной тройке в дипломе, как раз по экономике. Была ли то макро– или микроэкономика – она уже точно не помнила, хотя ей, как директору музея и начальнику археологической экспедиции, не раз приходилось встречаться с гнусными реалиями сегодняшних дней, которые какой-то умник назвал «рыночными отношениями».

Марина вздохнула и потерла виски пальцами. Что ни говори, она боялась, что дочь ее не поймет... Но, с другой стороны, пройдет год, Маша закончит школу, поступит в университет, и у нее начнется своя жизнь. Ее девочка будет строить свои планы на будущее и в конце концов встретит свою любовь... А что останется ее матери? Вечера у телевизора в компании кошки Плюшки, работа на износ и в итоге, жалкая бюджетная пенсия. И одиночество, одиночество, одиночество как закономерный итог, как вполне определенный результат ее нежелания устроить свою личную жизнь, как возмездие за добровольный отказ от любви и счастья.

Она вздохнула и отставила пустую чашку из-под кофе. Подняла голову и тут же поймала взгляд усатого джигита, сидевшего напротив. Он весело сверкнул глазами и спросил:

– Уважаемая, извините! Вы из России?

– Из России, – насторожилась она. – Что вы хотели?

– Мы хотим выпить за вас и в вашем лице – за всю Россию! – Джигит встал и поднял свой бокал. Остальные мужчины последовали примеру своего товарища, а самый пожилой из них подал Марине фужер с шампанским.

– Не подумайте ничего плохого, – сказал он, – но сегодня ваш президент и министр обороны выступили с заявлением, что Россия не оставит Абхазию и Южную Осетию в беде. Мы верим, что скоро независимость Абхазии признают во всем мире. Так давайте выпьем за союз России и Абхазии и за процветание наших стран!

– За дружбу и мир во всем мире! – Марина подняла свой бокал. – За то, чтобы ваши дети никогда не знали войны! – И неожиданно для себя добавила: – Масленица!

– Масленица? – удивился пожилой абхаз. – Вы знаете Игоря Шершелия?

– Знаю, – кивнула она и выпила шампанское. – Замечательный парень!

– Отличный! – согласился абхаз и смерил ее внимательным взглядом. – Простите за любопытство, вы в курсе, что с ним случилось?

– Я в курсе, – она спокойно встретила его взгляд. – И даже больше...

– Я понял, – быстро сказал он. – Я видел, как вы выходили из нашего гэбэ. Но я не к тому. Просто, – он повертел ладонью, подбирая слова, а затем махнул рукой. – Я хочу сказать, что это еще один пример того, что русские и абхазы вместе способны на многое, даже свернуть голову этой гидре...

Марина улыбнулась:

– Спасибо! И позвольте попрощаться с вами! Я должна идти.

– Еще один бокал? – справился самый молодой абхаз.

– Извините, но я спешу. – Марина развела руками. – Меня ждут, простите!

Она расплатилась за кофе и направилась к выходу. На пороге ее догнал тот самый жгучий брюнет, кто первым заговорил с ней. В руках он держал коробку конфет и бутылку шампанского.

– Уважаемая, мы извиняемся, что не можем подарить вам цветы, но примите от нас этот подарок. – И он протянул ей шампанское и конфеты.

– Что вы, что вы, – смутилась Марина, – я не принимаю подарки от незнакомых людей.

– Вы знаете Игоря, – не отступал абхаз, – и этого достаточно! Друзья Игоря – наши друзья!

– Хорошо. – Она приняла подарок. – Вернется Игорь, и мы вместе выпьем это шампанское!

– Если получится, выпейте и за нас, – серьезно сказал джигит. – Через час мы отправляемся, сами понимаете куда. Задержали вторую группу диверсантов, но третью еще не обнаружили...

У Марины оборвалось сердце.

– Есть потери? – спросила она, почувствовав, что задыхается.

Абхаз пожал плечами.

– Точно не знаю, вроде как ранены два резервиста и один боец спецназа. – И, заметив, что Марина изменилась в лице, торопливо пояснил: – Это слухи. Никто ничего точно не знает. Но нужно готовиться ко всему. «Партизаны», как мы их называем, дерутся отчаянно.