Формула памяти

Сначала, выйдя из штаба, Безбеднов зашагал наугад, не задумываясь, куда он идет, потом повернул к казарме, потом остановился. Он вдруг понял, что ему сейчас надо сделать.

Прежде всего он должен еще раз увидеть Ветлугина. Он должен поговорить с ним сам, лично.

Букет пионов по-прежнему, как и утром, красовался на тумбочке возле койки. Ветлугин, казалось, дремал, но, когда Безбеднов вошел в палату, сразу открыл глаза. Сейчас его лицо, в пятнах ожога, выглядело нездоровым.

— Да, Ветлугин… — словно продолжая начатый еще утром разговор, сказал Безбеднов. — Я забыл давеча спросить. У вас был капитан Червенцов?

— Это из штаба? Был.

— Ну и что?

— Все нормально. Поговорили.

— О чем говорили-то? — теряя терпение, спросил Безбеднов. — Что он тебя спрашивал?

— Интересовался, какие я сигареты курю, — с усмешкой сказал Ветлугин.

— А ты знаешь, почему он этим интересовался?

— Догадываюсь.

— Какого черта ты усмехаешься! — крикнул Безбеднов. — Да ты соображаешь, чем это пахнет?

— Мало ли кто чего сказать может, — отозвался Ветлугин. — Это еще доказать нужно.

«Если Червенцов взялся за дело, он доведет его до конца, — подумал Безбеднов. — Он докажет».

Некоторое время он молча смотрел на Ветлугина. Верно говорят: чужая душа — потемки. Как за свинцовым экраном. И не пробиться, и не проникнуть. О чем сейчас думает этот солдат? Что кроется за его усмешкой?

— Ответь мне, Ветлугин, только честно, — сказал вдруг Безбеднов, движимый внезапным порывом, внезапной убежденностью, что сейчас солдат не скроет от него правду. Он наклонился совсем близко к Ветлугину. — Только честно, слышишь? Мне это очень важно. У тебя было в ту ночь с собой курево? Ты курил на посту?

Ветлугин молчал, колеблясь.

— Курил?

— Да, — сказал Ветлугин, глядя на лейтенанта своими невинными глазами.

И добавил, оправдываясь:

— Уж очень хотелось, прямо невтерпеж было…

12

На другой день до Безбеднова дошел слух, будто начальник штаба подполковник Рагозин остался недоволен выводами капитана Червенцова. Будто едва Червенцов сунулся к нему со своим докладом, со своими предположениями, начальник штаба отправил его обратно, сказав: «Что же это вы, Евгений Федорович, как унтер-офицерская вдова, сами себя высечь норовите? Что ж, мы теперь так и будем из одной крайности в другую кидаться? На посмешище себя выставлять? Не слишком ли вы поспешили?»

В общем-то, это было в характере начальника штаба, человека резкого, не любящего, как он выражался, разводить всякие церемонии, однако Безбеднов не торопился верить слухам. И только когда в тот же день его и командира роты вызвал к себе замполит полка, Безбеднов понял, что, видно, и правда дело заваривается круто.

Люди, которые собрались в кабинете замполита, были настолько различны, настолько — несмотря на одинаковую форму — непохожи друг на друга, что могло показаться, будто именно по этому принципу — по принципу несхожести — и собирал их сюда хозяин кабинета, подполковник Дементьев. Здесь были секретарь комитета комсомола полка лейтенант Тецоев, чернобровый и черноглазый, человек горячий, восторженный, легко воодушевляющийся и легко обижающийся, и капитан Червенцов, чьи очки в тонкой золотой оправе, чье аскетическое, бледное, словно не поддающееся загару лицо делали его похожим не то на бухгалтера, не то на ученого, большую часть времени проводящего в архивах и библиотечных хранилищах; и еще один капитан — капитан Фатеев, замполит батальона, невысокий, уже начинающий лысеть несмотря на свои тридцать с небольшим лет, склонный к полноте и оттого каждое утро старательно работающий с гантелями. Был здесь и непосредственный начальник Безбеднова — командир роты старший лейтенант Шестаков, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы угадать, что все его предки до седьмого колена были крестьянами, — это выдавали и его большие, ширококостные руки, и обветренное коричневое лицо, и голубые глаза, то хитровато, то с нарочитым простодушием посматривающие из-под белесых бровей. Наконец, самого лейтенанта Безбеднова отличала гордая, самоуверенная посадка головы — как будто он говорил всем и каждому: «Не смотрите, что я младше вас по званию, что у меня всего две звездочки, — если надо, я сумею за себя постоять». Но, пожалуй, самой колоритной личностью был все-таки хозяин кабинета, подполковник Дементьев. В прошлом боксер-тяжеловес, чемпион округа, он до сих пор сумел сохранить и мощь, и спортивную форму, и это делало его любимцем солдат.

— Ну что же, товарищи, — сказал подполковник, по очереди оглядывая всех присутствующих, — как говорится, сами запутывали, сами давайте и распутывать… Суть истории, полагаю, всем известна, но я повторю… — И он коротко рассказал и о пожаре, и о выводах капитана Червенцова. — В общем, сначала едва ли не к ордену солдата представлять надо, а теперь чуть ли не под суд отдавать… Итак, кто первый выскажет свое мнение?..