Формула преступления

Но господин Разуваев стоял на своем: дескать, вроде бы преступление серьезное, скорее всего, тяжкое, так что прямая дорога — в сыск. Спор уже шел на повышенных тонах и мог продлиться до самого обеда, когда из дальнего угла выскочил юнец, залившийся краской смущения, и немного взволнованным голосом заявил: «Позвольте мне взяться!» Вот так взял и заявил. Жеребцов и Красов изумились такой наивности, а Кузьменко натурально поперхнулся. Но это не остановило бурное развитие событий. Наглый Разуваев вцепился: дело как раз для господина Ванзарова.

Не дожидаясь формального разрешения, юнец сорвался с места, забыв папку с бумагами для ведения протокола, и устремился за чиновником. Старшие товарищи, обменявшись комментариями, решили довести до начальства не лучшее мнение о молодом выскочке. На том и успокоились.

Не меньшую заботливость проявил и Разуваев. Указав Ванзарову швейцара, крайне взволнованного и смущенного бородача лет пятидесяти, пожелал успехов, а в качестве подкрепления разрешил прихватить городового. Одного, не более. Родион так заспешил на свое первое дело, что швейцар с городовым запыхались, еле поспевали за прытким юношей. Хорошо, что идти было недалеко, а то бы совсем выбились из сил.

Солидный дом нависал над Екатерининским каналом розовым пряником. Внизу блестящие витрины модного магазина, а над ними — три жилых этажа. Квартиры в доме недешевые, господа, здесь обитающие, предпочитали комфорт экономии.

Взлетев по мраморной лестнице, выстланной ковром, Родион увидел распахнутую дверь. Рядом с ней топтался мужчина откровенно услужливого вида. С утра пораньше затянут строгим фраком, волосы гладко расчесаны, под носом прочертились стрелки усиков. На вид — лет сорок, значит, профессией служения овладел давно, сам степенный, сдержанный. Ухоженное лицо портило испуганное выражение, словно кривая печать на гладком конверте. Камердинер нервно трогал виски и смущенно покашливал. Когда же узнал, что перед ним чиновник сыскной полиции, — вконец оробел.

Коллежский секретарь хоть и казался с виду мальчишкой безусым (что было чистой правдой), но зеленая книжечка Департамента полиции кого хочешь заставит затрепетать. Камердинер представился Лопаревым Василием Николаевичем, поклонился и был приятно обрадован, узнав, что мальчишку… то есть, конечно, господина, так приятно величают Родионом Георгиевичем. Кругом одна приятность. За всю церемонию Лопарев не проявил желания зайти в квартиру или пригласить туда полицию, а, напротив, старался держаться ближе к перилам лестницы.

Ощутив веселую нервность во всем теле, Родион скроил проницательный вид и спросил: «Что случилось, любезный?» Удалив вздохи, междометия и запинки господина любезного, картина рисовалась вполне подозрительная.

…Камердинер встал, как обычно, рано, то есть около семи. Привел себя в порядок, умылся, причесался, переоделся, приготовил на завтрак яичницу с беконом, заварил чай и отправился будить хозяина. Дверь спальни была приоткрыта. Камердинер заглянул внутрь: постель не тронута, халат лежал, как был оставлен, — на спинке кресла. Но одежды, которую его сеньор разбрасывал как попало, не оказалось. Впрочем, как и самого хозяина. Обойдя гостиную и библиотеку, Лопарев направился к кабинету. Постучав, камердинер не получил никакого ответа. И тогда забеспокоился. Кликнул швейцара, упросил сбегать за полицией, сам же выскочил на площадку, не решаясь оставаться в квартире.

Выждав паузу, приличную для проницательного сыщика, Родион заметил:

— Но, может быть, господин…

— Донской, — вежливо подсказал Лопарев.

— …господин Донской всего лишь не ночевал дома.

— Невозможно-с. Вчера Иван Иванович оставались в кабинете. С тех пор не выходили-с.

Последовал коварный вопрос:

— Откуда вы знаете?

— Его ключи-с лежат в прихожей под зеркалом.

Против такой логики не возразишь. Родион потребовал отчет о вчерашнем вечере, раз с него все началось. Старательно, как вытирал пыль, Лопарев принялся докладывать.

…Против обыкновения Донской вернулся рано, около трех часов дня, в дурном расположении духа, от кофе отказался, но приказал доставить обед часам к десяти. Для чего накрыть у него в кабинете столик на двоих. И не беспокоить. Камердинер исполнил распоряжение в точности. Отправился в ближайшее заведение — трактир «Мадрид», где заказал все, что предпочитал хозяин. Около девяти доставили блюда, Лопарев сервировал стол. Его поблагодарили за службу и потребовали убраться из дома вон. Что камердинер охотно исполнил.

Проницательный юноша подцепил ниточку:

— Господин Донской ожидал даму?

Лицо Лопарева стало совершенно непроницаемым:

— Не могу знать. Иван Иванович может встречаться с кем пожелает-с.

— Но дамы-то у вас бывали?

— Не припомню такого-с.

— Вчерашнюю гостью господин Донской ожидал с большим нетерпением?

— Не могу знать, кто был зван-с.

— Упомянули, что хозяин был в плохом настроении. Это связано с визитом?

— Вернее, они-с сильно нервничали, — поправил Лопарев. — Прямо лица на них не было. Как вернулись, таки и бродили-с мрачнее тучи.

— Предполагаете, возникли неприятности?