Саша спросил:
— Ты где была в тот вечер?
— В какой? — притворилась я.
— Не строй дурочку. В тот, когда со своим глупейшим фасоном убежала от Седых.
— Попридержи язык. Нигде я не была. Дома сидела.
— Не ври. Я полчаса звонил у двери.
— Не знаю. — Я пожала плечами. — А что? Ты приходил?
— Говорю, полчаса звонил.
— Зачем?
— Деревяшка! — Он со злостью отвернулся и отошел.
Ох, знал бы ты, Саша, что у этой «деревяшки» на сердце… Но все же зря я так. Может быть, он что-нибудь сказал бы о Данииле.
Отметки в этом году у меня будут, должно быть, неважные. В следующем придется наверстывать.
Что делается с погодой! Позавчера был снег, сегодня жара. Душно и противно. Ничего не хочется.
Володя всё-таки славный парень. Сегодня шли вместе из школы; он молчал, потом говорит:
— Переживаешь?
Как-то очень хорошо сказал, не навязчиво — участливо.
— Подумаешь! — сказала я. — Что мне переживать?
Молодец, не стал навязываться с разговором…
Назавтра вызывают зачем-то в райком: звонила в школу Оля, бывшая пионервожатая из нашей старой школы.
Папа все заглядывает в почтовый ящик и посматривает на меня. Вчера спрашивает:
— Вы с Даней как — крепко поссорились?
— Навсегда.
Он похмыкал — и всё.
Снова в космосе наш! Валерий Быковский. Запросто летает, ест, спит, разговаривает с Землей.
Что-то будет еще, предчувствую. В предыдущий полет вслед за Николаевым взмыл Попович. Какой-нибудь сюрприз приготовили и на этот раз.
Я преклоняюсь перед ними — теми учеными, инженерами, пилотами, которые скромно, в безвестности — мы не знаем даже их имен — готовят подвиги, изумляющие мир. Успехов вам, дорогие товарищи!..
А я теперь буду «шишкой», «начальством». Оля вызывала меня не по какому-нибудь пустяку. Я пришла — она говорит:
— Идем к секретарю.
Я струхнула:
— Зачем?
— Пошли, пошли. Там узнаешь.
И вот вам результат: со следующей недели я выхожу в райком комсомола на работу! В декретный отпуск идет технический секретарь; я буду её заменять. Что ж, это интересно и полезно. Лично я довольна.