Формула счастья

— Информируй своих шефов обо всем, что я тебе сказал. И сам сообщи, что ты против переселения. Я уверен, что ты послан на Эйрену главным образом за тем, чтобы составить непосредственное мнение о его целесообразности, так что твое слово будет много значить. А мое будет важКо для МБР, и Зунг таким образом будет прижат с двух сторон.

— Ага! Опять старые испытанные методы.

— Но уже ориентированные на новый перспективный результат, — уточнил я.

— Хорошо… Ну, скажем, мы этого добьемся. А потом? Кто возьмет на себя непосильную задачу мотивировать юсам отказ от договора? Тебе же известно, что Зунг его с ними заключил уже достаточно давно.

— Заключил, не спросив ни Корпус, ни Бюро, несмотря на то, что должен был это сделать, а в таком случае договор недействителен.

— Недействителен по нашим понятиям, Симов, но не для юсов. Зунг — наш официальный представитель, и для них имеет значение их прямая договоренность с ним, а не то, какие он взял на себя обязательства и выполнил ли их.

— Я попытаюсь им доказать, что аннуляция договора и в их интересах.

— Попытаешься, — Ларсен напряженно всматривался в меня. — Сам говоришь: попытаешься. А если не выйдет?

— Придется рисковать. Только тогда у нас будет реальная перспектива выиграть. А если примиримся с переселением, проигрыш нам гарантирован на сто процентов.

Он резко выпрямился, но этим движением, видимо, сразу израсходовал весь свой порыв к решительным действиям, потому что уже в следующий момент прислонился к стене, и черты его лица обрели выражение непреодолимого пессимизма.

— Нет, ничего уже нельзя изменить, — он скрестил руки на груди, словно символически подсказывая мне, что остается делать. — Абсолютно ничего.

— Ничего? Если пошлем подробные доклады, я в МБР, а ты Корпусу…

— Напоминаю тебе, Симов, доклады отсюда идут только нешифрованными и попадают только к одному человеку — Зунгу.

— И все же выход есть. Я вернусь на Землю и лично буду защищать нашу позицию.

— Это невозможно. Именно в тот день, когда ты вылетел на Эйрену, Зунг договорился с юсами не принимать без его категорического согласия никаких пассажиров на Землю. Они меня официально уведомили об этом.

«Дженетти!» — подумал я с болью. Он хотел мне помочь, а на самом деле… Именно из той пленки, о которой ему доложили в самом конце нашего разговора, Зунг понял, что Фаулер и Штейн были людьми МБР. И понял, или, по крайней мере, предположил, при каких обстоятельствах они были убиты. Поэтому и поспешил договориться с юсами.

— Ясно, — сказал я. — Зунг превратил всю эту планету в тюрьму — для всех нас. Но на сей раз я найду лазейку.

— Какую?

— Наши доклады дойдут до места назначения. Через…моего юсианского единомышленника.

— Ага-а-а! — его губы скривились в ужасной гримасе. — Наконец-то раскрылись твои козни! Предлагаешь просить помощи у какого-то негуманоида? Добровольно поставить себя в зависимость от него?!

Я ощутил невыразимую усталость.

— О какой зависимости ты говоришь…

— Нет! Никогда я не доверю судьбу человечества «рукам» негуманоида! — Его уже трясло от ярости. — Никогда, слышишь!

— Ничью судьбу ты ему не доверяешь…

— Ты предатель! Ты просто псих! Не может нормальный человек так служить чужим, чуждым интересам! Я встал и посмотрел на него с презрением:

— Ничьим интересам я не служу, Ларсен. В отличие от тебя, который всю жизнь служил и теперь не способен принять самостоятельное решение, хотя отлично понимаешь, насколько оно необходимо. Я подчиняюсь единственно соображениям здравого смысла, и именно он обязывает меня бороться против всего, что подрывает его устои. В том числе — против твоей инерции безликого служаки!

Он оттолкнулся спиной от стенки и потянулся к флексору, точь-в-точь как Рендел два часа назад. И так же, как тот, опустил руку.

— Ступай, — прошептал он, может быть, даже не мне, а какому-то своему кошмарному видению. — Не буду… больше спорить. Ни с кем… никогда уже!..

— Поспорь, наконец, с самим собой, — посоветовал я. — Пришло время свести счеты. А что касается меня, я не могу тебя слишком долго дожидаться.

Глава тридцать вторая