Формула счастья

Мы подошли к пустой линии, за которой простирался участок с колоннами, и прежде чем пересечь ее, медленно оглянулись. Папоротники продолжали свое похожее на ритуал покачивание. Листья роняли последние остатки своей разъеденной чем-то плоти, и их оголенные скелеты резко вырисовывались в сумерках. Они были абсолютно одинаковые — состояли из толстых скрещенных жил, а выросты, которые их соединяли со стеблем, имели форму клиньев с кривыми концами. Эти клинья, видимо, пускали корни. И пока мы стояли и смотрели туда, скелеты, оставшиеся от листьев, склонились под собственной тяжестью. Отрывались от стеблей и с монотонным тихим ропотом слетали вниз. Папоротники за нами постепенно преобразовывались в уменьшенное подобие колонн. Земля вокруг них взбаламутилась, покрылась желтоватой пеной, и все уже мертвое и ненужное потонуло в ней, не оставив и следа. Я спросил себя, что случилось бы с нами, если бы мы там…

— Пошли! — промолвила Элия. Мы пошли между рядами старых колонн. Или точнее, снова вступили в полосу призрачного света. И снова нами овладело это навязанное спокойствие. Оно перешло в безразличие… В летаргическую апатию… Я понимал, что нужно противостоять ей, но… Наклонившись, я опустил Джеки на землю, а когда выпрямился, то встретил равнодушную улыбку Элии. Джеки двигался вокруг нас неестественно длинными прыжками. Шерсть у него встала дыбом, время от времени кончик каждого волоска поблескивал, и тогда мы видели только искрящиеся контуры на мгновение нарисованной собачьей фигурки. Небо у нас над головой все также приглушенно гудело. Колонны подрагивали, как задыхающиеся темные существа. Внезапно мы оказались среди них. Наши шаги становились все более и более плавными… Мы уже двигались как легкие видения, почти не касаясь поверхности. Видимо, уменьшилась гравитация, но это меня не волновало, вообще ничто уже меня не волновало. В душе воцарился покой, как в пустыне.

Не знаю, какое расстояние мы так прошли. Может быть, большое, а может быть, нет. Дорога была однообразной — все те же ряды колонн…

— Джеки, — неожиданно промычала Элия, и что-то в ее интонации меня смутно озадачило.

Она протянула руку к собаке, потом опустила ее и оперлась на одну из колонн.

— Джеки, Джеки, — повторила она непривычным гортанным голосом, а глаза ее были прикрыты, словно при обмороке.

И я прислонился к колонне. Колонна была скользкой и теплой. Было ясно слышно, как внутри нее толкаются твердые звенящие тельца. Я вяло взял Элию за руку:

— Пошли.

Мы продолжали двигаться на юг к видневшемуся вдалеке возвышению. Шли бесшумно, как во сне, а там, где мы держались за руки, все как бы уплотнялось. Ощущение, что наши руки проникают одна в другую было, может быть, реальным. Я не смотрел на них, охваченный смиренной, приятной истомой. Мне казалось, что я переживаю не только свои мгновения. Словно вокруг витали и другие — входили в меня, наполненные неуловимыми чувствами, мыслями, движениями. И уходили. Пылинки чужой, непонятной жизни… Какая-то сила с легкостью подняла меня вверх… Потом понесла вниз. Потом опять вверх… Земля дышала. Глубоко, равномерно. Ее широкая грудь освобождала потоки сгустившегося воздуха. Или времени? Времени, состоящего из бесчисленных живых мгновений — чьего-то прошлого, чьего-то настоящего. Колонны всасывали его через свои теплые щели. Начали укрупняться, насытившись им, раздваиваться, утраиваться… Нет, это не было иллюзией. Они и вправду образовывали высокие пятиствольные зародыши.

— Они превратятся в деревья, — медленно произнес я.

— Как папоротники… в колонны, — ответила Элия моим голосом,

Моим… я попытался притянуть ее ближе к себе. Но не почувствовал ее плеча рядом со своим.

— Элия, — сказал. — Элия, — снова сказал я. Но где-то в стороне!

Я бросился искать ее среди трансформирующихся колонн, схватив ее руку или край одежды, или… ничто. Слышал только свои шаги. И потрескивание невидимой паутины.

Остановился я только у подножия крутого склона. Сверху лениво сползали волны размякшей Эйренской почвы. Замирали в низине, а на них наслаивались новые.

— Тервел…

Элия стояла рядом со мной! Касалась ледяными пальцами моего лба, щек, губ.

— Где ты был? Мне показалось… — она дрожа кивнула в сторону колонн, — что там осталась только я… и я… звала тебя!

Она спрятала голову у меня на груди, сдавленно всхлипнула. Я погладил ее растрепавшиеся волосы. Джеки заскулил у наших ног, только тогда мы вспомнили о нем. И виновато переглянулись. Элия села, взяла его на колени и тихо заплакала. А мне нечем было ее успокоить.

— Нам надо идти, — пробормотал я немного погодя, но невольно опустился рядом с ней.