Формула счастья. Ничего + кое-что = всё

70 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

60 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

50 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

40 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

30 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

20 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

10 000-е гг. до н. э. -> пища и безопасность -> умру

1 г. н. э. -> пища и безопасность -> умру

1000 г. н. э. -> пища и безопасность -> умру

2000 г. н. э -> счастье -> умру

К чему привел этот страх? Обеспечил наше выживание. Мы выживали любой ценой. Боялись всего. Дрались. Не знали жалости. Были жестоки. Убивали. И в результате… сейчас живы. И в результате… захватили планету. И в результате… получили все ее богатства.

И здесь возникает вопрос: жив ли этот страх в нашей голове до сих пор?

3 Что общего у врача, учителя и Тома Хэнкса

Да, этот страх жив. Он повсюду, в нашей голове, в нашем мозгу. Том Хэнкс, один из самых успешных в мире актеров, который зарабатывает миллионы долларов и уже получил двух «Оскаров», однажды сказал: «Некоторые перед сном думают: «Хороший был день». А я из тех, кто переживает и ложится с мыслью: «Так, где я напортачил сегодня?»

Долгое время должность исполнительного директора Intel занимал Энди Гроув, который совершил настоящее чудо, превратив компанию в корпорацию с многомиллиардным оборотом. Считается, что он стоял у истоков Кремниевой долины, за что журнал Time в 1997 г. объявил его «Человеком года». В восхищении ему признавался в своей биографии сам Стив Джобс. Как Гроуву это удалось? По его собственному выражению, «только благодаря маниакальному стремлению выжить».

Наш мозг следует этому принципу и по сей день, а ведь это прямой путь к несчастливой жизни. Иногда этот принцип называют синдромом третьего курса, когда студенты-медики находят у себя симптомы всех болезней, которые изучают. Подобное явление в 1889 г. впервые описал Джером К. Джером в своем самом известном произведении «Трое в лодке, не считая собаки»:

Помню, я однажды отправился в Британский музей почитать о способах лечения какой-то пустяковой болезни, которой я захворал, – кажется, это была сенная лихорадка. Я выписал нужную книгу и прочитал все, что мне требовалось; потом, задумавшись, я машинально перевернул несколько страниц и начал изучать всевозможные недуги. Я забыл, как называлась первая болезнь, на которую я наткнулся, – какой-то ужасный бич, насколько помню, – но не успел я и наполовину просмотреть список предварительных симптомов, как у меня возникло убеждение, что я схватил эту болезнь.

Я просидел некоторое время, застыв от ужаса, потом с равнодушием отчаяния снова начал перелистывать страницы. Я дошел до брюшного тифа, прочитал симптомы и обнаружил, что я болен брюшным тифом, – болен уже несколько месяцев, сам того не ведая. Мне захотелось узнать, чем я еще болен. Я прочитал о пляске святого Витта и узнал, как и следовало ожидать, что болен этой болезнью. Заинтересовавшись своим состоянием, я решил исследовать его основательно и стал читать в алфавитном порядке. Я прочитал про атаксию и узнал, что недавно заболел ею и что острый период наступит недели через две[2].

И синдром этот касается не только студентов-медиков. Мы все от него страдаем. Ищем проблемы в окружающем мире, поскольку от этого зависит выживание. А современный мир таков, что только подогревает наши и без того раздутые опасения.