Формула творения

— Антидемократическая группировка мечтала не только о власти, но и о богатстве. Ведь некоторые секреты стоят огромных денег, и оба сражающихся лагеря хорошо осознавали, что именно большие капиталы будут править бал в обновлённой России. Так вы и угодили под жернова истории. Вам не помог юный возраст в силу ваших способностей и знаний. Ваш дядя пытался найти вас в тот грозовой август 1991-го, но не смог. Сам же он находился в осаждённом силами ГКЧП Белом доме, в Москве. Человек, произвёдший гипнотический сеанс и устроивший вам частичную амнезию, впоследствии сотрудничая с религиозными сектантами, вероятно, и с «Белыми братьями» тоже. Он объявлен в розыск аж с девяностых годов, и мы предполагаем, что этот человек, один из лучших в бывшем СССР гипнотизеров, скрывается за границей. Именно его вы видели недавно на телевизионном экране в моём кабинете. Добавлю, что ваши родители подавали в начале девяностых заявление в прокуратуру Москвы, но безрезультатно: люди, повинные в незаконных действиях над вашей психикой, были к тому времени либо мертвы, либо находились в бегах.

— Я и забыл о своих математических талантах. Теперь припоминаю: мне о них рассказывали мои родители, — задумчиво проговорил Артур.

— Вы многое забыли и о многом ещё, не ровён час, вспомните, чего вам искренне желаю. Не находите ли интересным вашу профессиональную специализацию на философии вопросов физики? Очевидно, пассы гипнотизёра каким-то образом отбили у вас охоту заниматься непосредственно физикой, внушили подсознательный страх перед всем, что напрямую касается физико-математических дисциплин. Но этика научного поиска и философский анализ физических проблем — это несколько иное. Ваш мозг подсознательно продолжал любить физику, но уже через философию и этику.

— Витиевато, — обескураженно проронил Велимир, не в силах скрыть недоверчивого удивления. — Прямо как в кино.

— Безумно и оттого правдиво, — заверил его Борский. — Вспомните, господа, тех же физиков-теорстиков, не жалующих традиционный здравый смысл, а исповедующих необычность и парадоксальность в качестве критериев истины.

— Да, любопытная ретроспектива, Леонид Максимилианович. Честно говоря, я поражён, — голова у Артура кружилась, и ему казалось, что тень от многоярусной люстры на потолке нелепо приплясывала. — Но об этом позже. Существеннее другое. Значит, Вильям Гармов был нрав, когда сказал, что сыворотка правды разбудила отдельные воспоминания?

— Выходит, что так. Мозг — мало предсказуемый и крайне сложный инструмент. Под действием сыворотки правды вы вспомнили не всё, по вот имя Огюста Венсана назвали. Не буду скрывать, как раз по этому поводу мы вас и пригласили в Москву.

— Надеетесь, что я вспомню те сведения, которые передал Александр Покров Венсану?

— Нет. Полагаю, не существует нужды насиловать вашу память. Всему своё время. Мы хотели бы попросить вас поговорить с французским учёным, — голос Борского, привыкшего отдавать команды и распоряжения, принял просительную интонацию и потому плохо его слушался.

— Мне?! Позвольте, какой в этом смысл?

— Огюсту Венсану грозит большая опасность. Однако он так долго находился под колпаком КГБ, что теперь не хочет иметь никаких дел и с ФСБ тоже. Упрямый старик не желает ни с кем говорить, кроме племянника своего русского друга, Александра Покрова. Мы пытались уговорить Венсана надавить на него — результат нулевой. Между тем всё же исключительно важно узнать, какие конкретно сведения ему передал ваш дядя. Мы заинтересованы в том, чтобы эту информацию не прикарманили террористы «Инсайда», которые со дня на день доберутся до француза. Я даже боюсь, что мы уже опоздали, так как прикрытие от преступников, негласно установленное для Венсана по соглашению со швейцарской полицией, кажется, перестало действовать. Буквально вчера в Париже, Берлине и даже в миролюбивом Цюрихе, славящемся вековым нейтралитетом, прогремели взрывы жилых домов, видимо, для того, чтобы отвлечь внимание Интерпола и полиции от подготовки куда более серьёзных мероприятий. Поэтому, я спрашиваю вас, Артур, готовы ли вы осуществить своего рода дипломатическую миссию и разговорить пожилого учёного? Вам он поверит. Причём это важно как для него самого (я говорю о безопасности Венсана), так и для всех нас.

— Леонид Максимилианович, вас не затруднит ответить на последний вопрос?

— Слушаю вас, — насторожился Борский, и его жёсткий взгляд, будто сверло, проникал в самую глубину зрачков Артура.

— Что же такое «формула творения»? Или служебная субординация не даёт вам права разглашать такие «икс-файлы»?

Директор ФСБ провёл рукой по лбу, затем, глядя в пол, сделал несколько шагов по кабинету туда и обратно. Наконец он остановился и мягко произнёс: