Формула Вечности

– Голландская фирма «Филипс» предложила очередную новинку: кассетный видеомагнитофон. Весьма удобная вещь. Как и в прежних моделях, можно вести запись с телекамеры на пленку, тут ничего нового, но теперь нет нужды возиться с бобинами. Кассеты размером с книгу, не больше. Да и сам аппарат исключительно компактен. Я договорился с нужными людьми в Амстердаме, партию аппаратов в ваше отделение Цеха они поставят в самое ближайшее время по линии «Внешторга».

– Не забудьте договориться и о партии кассет, – Шуйский усмехнулся. – Технологии в современном мире развиваются быстрее всего, это радует. Есть что-то еще?

– В плане технологий? Да, имеется. К примеру, карманные счетные машинки. Незаменимая вещь для разъездных торговцев.

– Ну, с этим тоже к внешторговцам, – Шуйский поморщился. – А если взять более перспективные изобретения?

– Эксперты считают, что неплохие перспективы имеет продукт американской фирмы «Корнин Глассворкс», так называемое оптическое волокно. По нему можно передавать весьма качественное телевизионное изображение. А компания «Интел» наладила серийное производство так называемого микропроцессора. При размерах кремниевой подложки всего-то семь на семь миллиметров он заменяет 2300 транзисторов. Думается, если совершенствование электроники пойдет и дальше в таком темпе, очень скоро вычислительные машины станут предельно компактными, не крупнее среднего дорожного чемодана. Эксперты в один голос твердят, что это многократно увеличит возможности электронных систем самолетов, судов и космических кораблей.

– Неплохо, – Шуйский задумчиво побарабанил пальцами по столу. – И одновременно не очень-то хорошо.

– Почему?

– Потому, что не только гражданские, но и военные машины станут совершеннее. Ведь ЭВМ таких размеров уже вполне поместится, скажем, в танке. А боевая техника с электронной начинкой – это уже не образцы времен Второй мировой, это оружие на порядок могущественнее.

– Жизнь в СССР все-таки накладывает свой отпечаток даже на вас, мастер. – Мартынов слегка усмехнулся. – Вы в первую очередь думаете о военном применении новинок.

– Восьмого дня Никсон отдал приказ о минировании вьетнамских портов и нанесении ударов по внутренним водным путям, железным дорогам и прочим коммуникациям Северного Вьетнама. Слышали об этом?

– Да, конечно. Мы, как и все, еще три года назад делегировали нескольких Вечных в помощь юго-восточному отделению Цеха. В американской армии много Хамелеонов, пришлось поддержать наших братьев оружием и бойцами.

– А что произошло в Сайгоне через два дня после начала майских бомбардировок, вам известно?

– Погибли двое Вечных, – Мартынов кивнул. – Они были вашими?

– Нашими, бригадир, – Шуйский неодобрительно покачал головой. – И вашими, кстати сказать, тоже. Они были Вечными. Одной крови и со мной, и с вами.

– Простите, мастер, – Мартынов стушевался. – Запад меня испортил. Вся эта пропаганда… порой забываю, что я не человек. Простите.

– Ничего страшного, бригадир, – Шуйский похлопал его по руке. – В России тоже по уши пропаганды, и порой я сам ловлю себя на мысли, что принимаю проблемы смертных слишком близко к сердцу. Таков текущий век. Информация становится оружием. И, если честно, я убежден, что это к лучшему. В баталиях на информационном поле боя хотя бы никто не погибает. По мне – пусть так и будет. Пусть войны ведутся в эфире и на полосах газет, а силой люди мерятся на спортивных аренах. Утопия, конечно, однако мечтать не зазорно.

– Согласен, мастер, – Мартынов кивнул. – К тому же мечты, как оказалось, со временем сбываются. Но я позволю себе уточнить подробности того, что произошло в Сайгоне. Откуда там взялся Хамелеон? И как ему удалось застать врасплох сразу двоих наших ребят?

– Хамелеон? – Шуйский невесело усмехнулся. – Нет, мой друг, это был не Хамелеон. Помните дело 1785 года? Вы расследовали его вместе с Лукьяновым.

– Черт побери! – Мартынов вскинул брови и удивленно вытаращился на мастера. – Всплыл тот выродок? Через столько лет! А ведь мы были совершенно уверены, что он не выжил. Все следы оборвались на границе с Восточной Пруссией. Получается, мы оплошали?

– Теперь поздно себя корить, – сказал Шуйский. – Да и ни к чему. Почти двести лет – это серьезный срок давности. И потом, нельзя утверждать, что это сделал именно тот выродок. Чокнутые любовники могли встретиться снова, и в них могла разгореться былая страсть.

– Сомневаюсь, мастер. Версия здравая, но я почему-то сомневаюсь.

– Я тоже, – Шуйский вынул из кармана небольшой листок. – Особенно после того, как мне в руки попал исключительно любопытный документ. По степени любопытности он вполне может соперничать с тем памятным донесением Лукьянова. Собственно, это и есть первая причина, по которой я приехал к вам, несмотря на все сложности.

– Первая? – Мартынов пристально посмотрел в глаза мастеру, словно надеясь прочитать в его взгляде то, что Шуйский оставил недосказанным.

– Да, бригадир, – спокойно ответил мастер. – В целом их три. Эта первая. Прочтите.