Формула власти

Мимикьянов понял, что просилось к нему в сознание из темных нижних этажей мозга. Лично Хунхуза он никогда до сегодняшнего дня не видел, но оперативные материалы о первом помощнике Спиридона ему на глаза попадались. И даже его фотографию он в ориентировке встречал. Только фотография была сделана в профиль и в недостаточно освещенном помещении. Наверное, поэтому майор его сразу и не узнал.

– Слушай, Ефим, поехали в табор? Поужинаешь со мной! Да и спиридоновцы пока угомоняться… Как? – спросил Штирбу, не отрывая глаз от дороги.

– Да у меня тут дело еще одно есть… – засомневался Ефим.

– Соня сегодня на ужин сармале приготовила, а? – выбросил козырного туза хитрый цыган.

Тут уж майор Мимикьянов устоять не смог.

Сармале – это маленькие, размером с грецкий орех шарики из мясного фарша с луком, белым хлебом и яйцами. Сначала их обжаривают в большом количестве жира на сковородке, затем тушат в белом вине под слоем капусты и томатов и, наконец, доводят до появления румяной хрустящей корочки в горячей духовке. Сармале хозяйки подают на стол не часто. Его только готовят три дня. По дню на каждую кулинарную операцию. И когда мясные шарики на столе, у мужской половины семьи – праздник.

– Ну, если только ненадолго… – смалодушничал майор.

– А, то-то! – заулыбался знающий жизнь цыган.

– Так, вы ж, ромалэ, такой народ, и больного при смерти сплясать уговорите! – досадуя на свою слабость сказал Ефим.

– И чем плохо? Если не выживет, так хоть помрет веселым, а? – довольный похвалой засмеялся Штирбу.

Когда они подъезжали к повороту, за которым находился отрезок дороги, ведущий в старые железнодорожные мастерские, то увидели, что оттуда выезжает темный джип с тонированными стеклами. Выбравшись на шоссе, он быстро покатился в противоположную от них сторону.

Ефим машину узнал.

– Похоже, директор ликероводки к тебе заезжал. – сказал Ефим. – Да, чего-то не дождался…

– Да, Карабановская машина… – удивленно качнул головой барон. – Чего это он? Давеча ведь все решили, обо всем договорились… Никто ни на кого не обижается… – бормотал он, подъезжая к высоким воротам бывших железнодорожных мастерских.

Ефиму послышалась в его голосе хорошо спрятанная тревога.

Ужин у Василя Штирбу был накрыт на внутренней галерее, идущей вдоль дверей выходящих на нее жилых помещений.

Заходящее солнце било сквозь окна, идущие под потолком на противоположной стене кирпичного ангара, и на галерее было светло, как в полдень на лесной поляне.

Всего за столом сидело человек двадцать.

Место во главе стола ожидало хозяина. Это было массивное кресло с высокой спинкой, какие стоят в судебных залах. Слева от него сидела синеглазая цыганка Соня.

Увидев, что вместе с мужем на галерею поднимается гость, Соня, что-то скомандовала сидящим за столом. Они быстро передвинулись, освобождая для гостя почетное место по правую сторону от хозяина. Откуда-то, будто сам собой, прибежал, постукивая по металлическому полу козлиными копытцами, стул. Пока стул успокаивался, прилетела на пеструю скатерть большая тарелка с румяными мясными шариками и глянцебокими тушеными помидорами.

Сидящие за столом к еде не прикасались. Ждали.

Цыганский барон встал в торце стола, поднял стакан с красным вином и сказал:

– День прошел! Слава богу, потрудились неплохо! Теперь покушаем хорошо!

После этих слов стол сразу ожил, забубнил мужскими и зазвенел женскими голосами.

Ефим глотнул пахнущее южной степью вино, положил в рот хрустящий сверху, нежный и сочный внутри шарик сармале, и не пожалел, что заехал в цыганское хозяйство.

– Соня, мы когда ехали, вроде машину Карабанова встретили… – поставив стакан с вином, обратился к супруге Василь. – Он это был?

– Он. – кивнула Соня.

– С кем говорил? – вопросительно вздернул черные брови хозяин.

– Со мной. – потупилась хозяйка.

– А чего ему надо было? – нахмурился Штирбу. – За кальвадос опять грозился? Я ж ему объяснил, что мы в этом деле ему не мешаем!

Соня молчала.

– Почему ж не мешаете? Конкуренция ведь получается. – поинтересовался Мимикьянов.

– Да, какая там конкуренция! Карабанов нам не конкурент! Наш кальвадос только в рестораны идет! Мы наш напиток в сельских магазинах и не продаем! Какие же мы конкуренты? У нас потребитель разный! Тот, кто в рестораны ходит наш кальвадос пить, Колосовскую водку и в рот не возьмет! У нас одна бутылка больше стоит, чем у него целый ящик «Колосовской»! Это ж настоящий иностранный напиток! Вот ты, Ефим, французский кальвадос когда-нибудь пил?

– Как-то было. – припомнил майор.

– И что? Разве мой хуже?

– Честно сказать? – спросил Ефим.

– Честно. – насторожился Штирбу.

– Твой лучше! – искренне ответил Ефим.

– Вот то-то! – обрадовался Василь. – Какой же Карабанов нам со своей водкой конкурент?

– Да он не про кальвадос говорил. – осторожно вклинилась в разговор Соня.

– А чего тогда? – посерьезнел глазами Василь.

Соня замялась, едва заметно, скосив глаза в сторону майора.

– Говори. Можно. – разрешил барон.

– Порчу просил навести… – опустив синие глаза, тихо произнесла Соня.

– Порчу? – удивленно переспросил барон.

– Да. – кивнула Соня. – Порчу. На одного человека.