Формула власти

– Ну, спасибо тебе, Марат, на добром слове! Спасибо, дорогой! – громко произнесла Галина. – А я-то, дура, сама хотела к Чечулину идти, тебя отмазывать! Спасать тебя, идиотка, собралась! Ведь все мне говорили, какой ты, Маратик, подлец! А я тебя еще защищала! Говорила, да, дескать, умом не блещет, зато сердцем чист! Какой там чист! Грязное у тебя, Марат Матвеевич, сердце! Подлое! Как у Иуды!

– Да, подожди, Галя! – облизал толстые губы Карабанов. – Ты ничего толком не слышала, а кипятишься!

– Все я слышала! Я десять минут за дверью стояла! Мерзавец ты, Карабанов, и негодяй! Господи, а что еще можно ожидать от недолеченного алкоголика? – спросила Галина Васильевна неизвестно у кого.

– Галя, зря ты так… – голосом несправедливо обиженного человека протянул директор.

– Галина Васильевна, может быть чайку? – попытался на правах хозяина разрядить обстановку Городовиков.

– Ефим, – не отвечая ему, обратилась Галина Васильевна к Мимикьянову. – Прошу тебя, проводи меня! Я не могу находиться рядом с этим человеком! – презрительно кивнула она в сторону Марата Матвеевича.

Директор ликероводки поджал свои мощные губы и молча смотрел в стол перед собой.

Мимикьянову очень не хотелось подниматься с удобного продавленного кресла и снова выходить в мир, где за Викулом Контрибутовым охотились разные люди.

Но он сделал героическое усилие над собственным организмом и встал с кресла.

27. Майор попадает в засаду

Ночь была насыщена электричеством.

Возможно, где-то над степью собиралась гроза. Но здесь в Колосовке небо над головой оставалось безоблачно звездным.

Ефиму показалось, что насыщающие воздух электрические разряды даже покалывает кожу.

Видимо, Галина почувствовала то же самое. Она как-то зябко провела ладонями по обнаженным выше локтей рукам, хотя было тепло.

– Замерзла? – спросил Ефим.

– Нет. Так что-то… Нервы! Мерзавец этот меня расстроил! За счет меня решил перед Чечулиным оправдаться! Негодяй! А я уверена, все это – его рук дело! И Сабаталин и сгоревшие машины!

Майор Мимикьянов ничего не сказал, предложил женщине руку, и они пошли в ночь.

– Ты домой?

– Ну, да!

– А чего без машины?

– Да уж в гараж поставила… Никуда из Колосовки ехать не собиралась. А тут куда ездить-то? Двигаться надо больше, а то уж в юбки не влажу!..

– Да уж не наговаривай на себя! На тебя хоть спереди, хоть сзади взглянуть приятно.

– Правда? – посмотрела ему в глаза Галя Стороженко.

– Тебе легкая полнота даже идет!

– Врешь, обманщик! Знаю я тебя!

– Ну, когда я тебе врал? – притворно обиделся Ефим.

– Всегда! – засмеялась Галя и, словно бы, ненароком, прижалась к нему круглым теплым плечом.

Ночь свежо дышала созревающими колосовскими огурцами и стучала идущими сквозь нее составами.

Они поднялись на виадук и остановились у его гладких перил.

Перед ними блестел огнями вокзал, а позади высился черной громадой Институт. Света на его этажах не было. И только в комендантской башне горели лимонным светом высокие бойницы окон.

– Ефим, ты, наверное, сердишься? – спросила Галина.

– Почему это я должен сердиться?

– Ну, думаешь, вот баба наглая, из-за стола выдернула…

– Да, ну, Галя, не выдумывай! – вежливо соврал майор.

Внизу поблескивали отраженным светом железнодорожные рельсы. Их геометрические линии уходили во тьму и тянулись в одну сторону – до Атлантического, в другую, до – Тихого океана.

Ефим посмотрел на парные стальные струны и, словно бы почувствовал пришедшую оттуда, с далеких краев континента, вибрацию океанских волн, бьющихся о бетонные причалы. Он даже ощутил, как в одном из океанов начинается шторм, а в другом приближается к берегу крутящийся смерч. Ефим тряхнул головой и повел плечами, чтобы погасить пришедшую из страшного далека дрожь.

Галина его состояние заметила, но истолковала по-своему.

Женщина придвинулась к нему и просунула под его руку свою.

Они спустились с виадука и направились к двухэтажному дому, предназначенному когда-то для директора Института и его заместителей. Теперь в его угловой квартире на втором этаже жил с супругой пенсионер Горынин. А в соседнем подъезде занимала просторные апартаменты бывшая заведующая столовой института, а ныне хозяйка солидной торгово-закупочной фирмы Галина Васильевна Стороженко.

– Зайдешь, ко мне? – спросила Галина.

– Зайду. Но позже. – ответил Ефим. – К Горынину еще надо заглянуть…

– Понятно. – вздохнула Галя. – А после зайдешь?

– После зайду! – пообещал майор.

Он проводил Галину до двери ее подъезда.

– Так, ты приходи, как освободишься! – сказала женщина. – Я буду ждать!

Ефиму показалось, что сказала искренне.

– Постараюсь! – ответил майор и направился к соседнему горынинскому подъезду.

Колосовская ночь дышала и звенела сверчками. Вокруг горящего на столбе круглого фонаря клубился переливающийся шар ночной мошкары. А в небе упрямо торчала Луна, зеленоватая, словно французский сыр «рокфор».

Ефим остановился на ступенях подъезда, вдохнул пахнущий огуречной свежестью воздух, и уже собрался открыть дверь, как его окликнули:

– Ефим Алексеевич! Мы вас ждем!