Формула всего

Присела я рядом с ними, и грудь мне как крапивой обожгло – вспомнилось, как Ристо поцеловал меня. Говорят же, первый поцелуй для мужа береги. Ристо теперь перед Богом меня поцелуем пометил, он жених мой, я только за него пойду! Ну и что, если сбегу? Я же буду с Ристо. Мне даже страшно такое счастье представить. Ну и сбегу. Не я первая. А если за Драго выйду, то не прощу себе никогда. С Ристо или без него – разве это выбор? Вдохнула я и решилась:

– А что, Коряга, были на твоей памяти случаи, когда влюбленные убегали из табора? Ведь бегут же, бывает?

– В жизни всякое бывает.

– А чтобы их потом простили и обратно вернули, такое бывало?

– Бывало, – согласилась старуха.

– Ну расскажи, Коряга!

– А тебе зачем? Кровь, что ли, в голову ударила?

– Ну надо мне!

– А ты открой мне сердце, разве я тебя когда обижала? Или думаешь, что я твою тайну выдам?

– Нет никакой тайны. Просто хочу послушать про старину.

– Я все забыла. Иди к старику. Он у нас знает.

– Ну Коряга, ну что тебе стоит! Ты здесь, я здесь – расскажи!

– Меня внучки измучили – расскажи да расскажи, а теперь еще и тебе! Так язык отвалится! И вообще, про старину говорят только под Рождество, иначе на жопе чирей вскочит.

– А моя мама говорит, что неправда это, – сказала Роза и улыбнулась мне.

– И эта туда же, балаболка! Ладно, – сдалась старуха. – Хочешь – слушай. Так было. Был парень. Нравилась ему одна девушка из другого табора. Они иногда наезжали табор в табор, а потом разъезжались. Один раз надолго разъехались, а парень с девушкой договорились, что он в следующий раз приедет, и они убегут, потому что отец той девушки не велел им жениться. И вот он приехал ночью, говорит: «Собирайся, бежим!» И увез ее нахально. Ну и гонит он коня. Так гонит, что все. Проезжают деревню, где жил поп один, который эту девушку крестил, когда та была маленькой. Подумали там схорониться, но попа дома не было, и погнали они дальше. Приезжают в табор, а там не шатры, а могилки. Одна могилка раскрыта. Он говорит: «Лезь туда первая». А она поняла, что не хочет с ним быть. Говорит: «Нет, ты вперед лезь, а я тебе вещи подавать буду». Она с собой много вещей взяла. Он залез, а она подает. Подала ему вещи, потом одежду, все отдала. Только бусы на ней остались. Эти кораллы она снимает по одной штуке и отдает. Последняя бусинка у нее осталась, и тут петухи запели. Он навзничь упал и все. Девушка побежала в деревню, где колокола, и давай звонить. Пришел ее крестный – поп. Смотрит, она голая, как мать родила. Он разогнал всех гажей, накинул на нее… эту, может, ризу, и она ему все рассказала. Поп говорит – парня того, наверно, не предали земле. Пошел он туда и похоронил его, как надо. И больше тот не воскресал, а ее поп отвез домой. Это не сказка, это правда. Испокон веков! Сколько цыгане живут, столько это и пересказывают. Это правда. Добром такие истории не кончаются, лучше судьбу не испытывать.

– А я слышала историю про волшебницу Раду. Так она со своим милым убежала, и все у них получилось! – не утерпела я.

– Да, бежали они, и Рада одним ударом кнута мосты серебряные через реки строила, а за собой одним ударом их разрушала. Так и спаслись, – поддержала меня Роза.

– Это сказка, глупые вы дуры. Да разве можно ударом кнута мост построить, да еще серебряный, а потом разрушить? Про таких, как вы, говорят – не доросли уши, а просит серьги золотые.

– Может, я и глупая, да понимаю, что людей много и у всех по-разному бывает.

– Что ты от меня хочешь? Мала еще судить. Выйди замуж да суди, – рассердилась Коряга. – История про Раду – сказка. Волшебница она, поэтому все может.

– Может, потому что любит. Любовь и есть самое главное волшебство, – тихо сказала Роза.

Глава двадцать девятая

Мэк мэ схачовава, нэ кэ кхам дорэсава![86]

Тяжеловоз выбился из сил. Огнестрельный треск перерос в натуральную канонаду. Цыган много раз участвовал в поножовщине, но в подобной переделке оказался впервые. Ему казалось, что роковая пуля – та, что срежет колосок его жизни, – уже вылетела из дула, но насмешливо медлит и неотступно вьется у него за спиной, словно оса, готовая ужалить в любую секунду.

Цыган стиснул зубы. Степь летела под копыта коню, как в пропасть. Гряда пологих холмов маячила впереди. Один из них был совершенно лыс и значительно выдавался над остальными. У подножья его опоясывал лес, а на вершине…

Здравствуй, Вдова!

Драго не очень понимал, что он видит, хотя глаза его никогда не теряли зоркость. Просто это была ОНА! Как заря! Как любовь и смерть! Подробности – потом!

Туфф! Туфф!

Цыган мчался ТУДА, но душа его была уже ТАМ, и только ТАМ она могла бы вернуться в тело, а не доскачет – одной гулять.

Полоска деревьев стремительно накатывалась.

Еще немного!

Туфф! Туфф!

И все!