Формула Z

Они шли по снежной вселенной, похожей на гигантский сливочный торт. Манекен вроде бы куда-то делся. Очень не хотелось думать про плохое, хотелось плюхаться в сугробы, визжать, беситься, дуреть со снежками и вообще взять всё от зимы. Саня и брала… не всё, может быть, но хоть немножко, для приличия. Лёха уже получил от нее: спина у него широкая, как билборд, туда грех не попасть. Саня метила, правда, в окорок, но девочковое тело сильно проигрывало в меткости (и это был первый его серьезный минус). Зато оно уверенно выигрывало в юркости, вертлявости и так далее: поймать ее Лёхе, может, и удавалось, но Саня выскальзывала из любой мертвой хватки, как намыленная, еще и наподдать успевала, так что Лёха железно оставался в минусе, а от его снежков Саня уворачивалась в последний момент, и они все летели мимо, кроме трех или четырех. Или пяти…

Лёха уже бывал здесь, но беситься и одновременно искать дорогу – дело нелегкое, особенно когда столько снега. Они уже набрали его полные ботинки и рукава, и Саня чувствовала себя горячим беляшом с холодной начинкой (так бывает, если греть в микроволновке). Они уже второй раз повернули обратно, пытаясь найти в паутине одинаковых улиц Родославную и на ней – № 14В. И как люди жили раньше без гугла, думала Саня, глядя в айфон, который пытался убедить ее, что она идет по соседней ул. Мужества…

Наконец этот неуловимый № 14В нашелся – почему-то между 22А и 18/9, – и оказался их братом-близнецом, только у входа зеркалилась витрина под вывеской «МАГ» («А» отпало, а «ЗИН» покоцалось и завалилось снегом). Половина парадных зияли нараспашку – входи кто хочешь, хоть по-маленькому, хоть по-большому, сказал Лёшик, сунув нос в одно из них.

Но на их двери красовался домофон. Ура, подумала Саня и осмотрелась.

Никого. Ну, кроме них с Лёшиком. Да собачьего носа в заборе, да кота на подоконнике, да ворон в снегу… Может, тот манекен случайно встретился? Он сам по себе, мы сами по себе…

– Поняла, да? – командовал Лёшик, когда они поднялись на пятый этаж. – Стоишь тут, – он ткнул в мусоропровод, – ждешь меня. Если что, колотишься в дверь, не глухой, открою. Поняла меня?.. Всё, пошел.

– Что ты хоть скажешь им? – крикнула Саня вдогонку.

– А, не придумал еще… в общем, пошел я.

– Пошел ты…

Мусоропровод вонял. Она дождалась, пока впустят Лёшика, и отошла подальше.

Постояла, пытаясь не думать про Янину маму.

Потом дала рукам сделать то, к чему Саня-наблюдатель уже привык: достать косметичку и из нее – зеркальце. Нестрашное, родное (вначале у нее были опасения, но на втором миллионе заглядываний пропали).

Там была картина, требующая немедленной реставрации. Саня изучала ее, критически прищурив левый глаз, подведенный на четыре микрона меньше, чем того требовало совершенство (хоть уже и знала, что будет только хуже)…

* * *

Курлыкнул домофон. Дверь пискнула и захлопнулась.

Саня застыла с зеркальцем в левой руке и карандашом в правой. Потом отбежала куда потемней и снова застыла, прислушиваясь к шагам, выстукивавшим где-то внизу, на невидимых пролетах невидимых этажей.

Ближе, ближе… Гулкие, тяжелые, будто железные; ровные, уверенные, медленные, чеканные, странные, какие-то очень-очень странные… манекенные, в ужасе поняла Саня и заметалась, – манекенные ненастоящие шаги близились, не сворачивая ни к каким дверям, прямо к ней, к ее последнему пятому этажу…

Проглотив визг, она подлетела к той самой квартире и до упора вдавила звонок. Ближе, ближе… Саня скулила, уткнувшись лбом в обивку двери, и, когда ей открыли, рухнула вовнутрь, набив синяк обо что-то, кажется, об Лёху…

– Чё толкаешься, – буркнул тот. – Чё ты вообще сюда…

Он увидел ее лицо и скривился.

– Там что-то… да? А я… в общем, нифига мне…

– Здравствуй, Саня, – сказала Янина мама. Ее голос дрожал. – И ты к нам? Чего вы все сюда? Чего вам всем от нас надо?

И вдруг что-то произошло. Саня выпрямилась, тряхнула кудрями и начала, забыв про шаги:

– Извините за беспокойство! Лёшик должен был договориться… он, наверно, объяснил уже вам? Лёш, ты объяснил уже?.. В общем, они с Яной поменялись оперативками в ноутах. Ну, для теста, – врала она уверенно, будто ей кто-то диктовал. – И Янина оказалась глючная, как все мы, в общем, и подозревали. И теперь Лёше трудно работать. Можно, пожалуйста, он поменяет их обратно? А то трудно работать…

Янина мама молчала. Саня опустила взгляд.

– Делайте что хотите, – услышала она удаляющийся голос. – Хоть весь дом выносите… – донеслось из кухни.

– Ты чё грузишь вообще? – зашипел ей Лёша. – Какая оперативка, какой тест?

Саня наступила ему на ногу:

– Придумай другой повод залезть в чужой ноут и добыть что надо! А потом критикуй!

– Ну ты и ге-ений… – вытаращился Лёша. – Не, – придержал он Саню, которая хотела пройти к кухне. – Низя. Наследишь, мне уже влетело…

Саня осталась на половике. Разуваться? Ждать?

Что делать?..

В общем и в целом всё было плохо. Всё было плохо и неправильно.