Формула жизни. Сборник рассказов (СИ)

Последнее время он начал ощущать, что все чаще использует свой статус как средство решения вопросов. Это было легко и удобно - дать указание, и не надо было обосновывать и доказывать, правильно ли он сказал, все ли учел. А раньше, бывало, и сам сомневался, и других теребил думать, не принимать его слова за истину в последней инстанции. И понимал Виктор Петрович, что такое отношение к делу и дало возможность и ему и его лаборатории выжить и даже разрастись, но велик был соблазн легкости давать указания, не тратить силы на обсуждения и споры, когда начинаешь чувствовать, что силенки-то теперь ограничены. Это не то, что в молодости, когда, казалось, мог работать сутками. Да может и не только в силах дело. Общая атмосфера такая, что ли. Разобщился народ, расслоился. Едва ли не каждый в свою нору забился и охраняет её от посягательств, всеми доступными средствами. А кто "покруче", да повыше, так к нему уже и не подступись. У них в университете костяк старый остался - молодые не больно-то стремятся на скудные преподавательские зарплаты. По старой памяти отношения ещё более-менее человеческие, по сравнению с другими вузами. Хотя тоже - как сказать. Меняются люди, меняются. Каждый ищет своей выгоды, и обычно за счет других. И незаметно, даже особо не осознавая, подстроился и Виктор Петрович под общую атмосферу, которая не очень-то поощряла откровенные дискуссии с подчиненными, и требовала от руководителя прежде всего быть начальником - как теперь стали говорить, "боссом". Слово-то выбрали какое-то наглое, американское. Собственно, ничего нового в таких порядках не было, бюрократические штучки примерно одни и те же везде, при любом строе, и липко и цепко держат за горло всех, хоть при капитализме, хоть при загнивающем социализме, на который пришлись у Виктора Петровича годы молодости. Однако при капитализме, пожалуй, покрепче.

Но хоть и принял Виктор Петрович постепенно новые порядки, а все же какой-то червячок точил его - что-то не давало спокойно отдаться установившемуся ламинарному потоку жизни - и на работе, и дома. Инстинкт ли какой - а человек существо темное, непонятное, - или подсознательно выработанная за долгие годы лихолетья привычка не расслабляться ни на минуту, а только "продавливая" каждый раз очередное решение своим авторитетом, ощущал Виктор Петрович неясное беспокойство. Однако ничего не мог с собой поделать. И помаленьку, подспудно, такое поведение начинало входить в привычку. Все в соответствии с поговоркой: посеешь поступок - пожнешь привычку. И так оно потом и пойдет. Или покатится. Вверх или вниз - это уже другой вопрос. Но вниз в любом случае легче. И намного. Но Виктор Петрович, к счастью или нет, внизу ещё не был, и пока судьба - по сравнению со многими другими - была к нему милостива.

Вечер

Лифт поднял его до четвертого этажа. Открыв ключом дверь в тихий и чистый коридор, куда выходили солидные двери трех, как теперь принято говорить, элитных квартир, он подошел к своей новой двери и окинул её вдумчивым взглядом. Это была не дверь, а целое инженерное сооружение, и стоила она каких-то просто сумасшедших денег, что-то около двухсот тысяч рублей. Она была такая тяжелая и толстая, что её можно было использовать для банковского сейфа - мелькнула мысль в голове Виктора Петровича. Этакого небольшого частного банка, занимающегося, в том числе, сомнительными операциями с оффшорными предприятиями. В таком банке шустрые молодые люди, делая понимающие лица, бесшумно, шито-крыто, обслуживают щетинистых немногословных клиентов с разными акцентами. Наличности у таких банков обычно немного, все средства всегда где-то крутятся, так что им бы такая дверь вполне сгодилась. Виктор Петрович улыбнулся, развеселясь от своих мыслей, и в приподнятом расположении духа открыл дверь.

Послышались уверенные и отчетливые Марусины шаги, и вскоре она сама, привлекательная своей статной фигуристостью и ухоженным красивым лицом, все ещё легкая на ногу, вошла в просторную затемненную прихожую. На ней были свободная и удобная светло-лимонная блуза и синяя обтягивающая юбка; поверх повязан аккуратный и нарядный кухонный передничек. Было такое ощущение, что потрать она ещё пять минут, и с ней можно отправляться в театр.

То ли жена следовала последним веяниям, то ли ей действительно нравилось, но только в какой-то момент Виктор Петрович заметил, что стало сложнее развязывать шнурки, и только потом обратил внимание на приглушенный свет в прихожей, новые бра и затейливые выключатели с ползунками-регуляторами, кнопочками и зеленоватой подсветкой.