Форпост для всех

— Десять лет назад мои родители проходили приемную комиссию в одно из поселений Самарии. Нас не приняли. Мы остались жить в городе. Когда пришло время выбирать профессию, я не увидел никаких препятствий к тому, чтобы стать полицейским.

— Ну, парень, это же не страшно, среди поселенцев тоже некоторые работают полицейскими, — тихо произнес один из мужчин.

— Дело обстояло гораздо хуже. Я не видел никаких препятствий к тому, чтобы выгнать вас из той синагоги.

— Пойдем, сынок, — произнес Моше и потянул Илана за руку к выходу.

Женя встала в дверях.

— Что вы делаете? Вы не понимаете, что от вас зависит судьба этого форпоста? Вы останетесь здесь. И мы тоже. Нас с вами уже приняли, вы понимаете? Или нас приняли, или это поселение исчезнет, так же как и другие. Мы сейчас же, немедленно переизберем эту комиссию…

Моше чуть отступил, но упрямо произнес:

— Отойдите, пожалуйста, от двери. Пустите нас.

Тогда Йони встал рядом с матерью и сказал, обращаясь к Илану и Моше:

— Если вы не сможете сейчас, прямо сейчас их простить, мы проиграем.

И эта незатейливая мальчишеская формулировка возымела свое действие. Илан поднял глаза и поискал взглядом председательницу приемной комиссии. И спросил ее:

— Извините, а кто наделил вас вашими полномочиями?

Общая молитва

Солнце садилось. Пока шла дневная молитва в синагоге поселения, бульдозер стоял неподвижно в стороне, и всадники толпились возле него. Казалось, время замерло, и мир повис в неустойчивом равновесии, а точнее, где-то в небесах все еще выравниваются некие весы, и не могут выравняться, и непонятно пока, какая же чаша чуть-чуть перевесит.

Илан участвовал в молитве. Он ничего не читал, но в нужных местах произносил «амен». А вот его отец раскрыл взятый с полки сидур и на глазах у своих удивленных сыновей полностью слился с группой молящихся, ничем из нее не выделяясь.

Потом в синагоге начался урок. Илан не стал слушать. Вместо этого он пошел искать знакомых. А знакомые в этом месте у него могли быть только среди всадников, пришедших разрушить этот мир.

Когда он подошел к их группе, многие из них спешились. В тот момент, когда он начал с ними разговаривать, слезли с лошадей уже почти все. А когда он двинулся обратно по направлению к синагоге, за ним потянулась не очень густая, но все же достаточно длинная шеренга.

Люди, сошедшие с лошадей на землю, вошли в синагогу нестройной толпой. Находящиеся внутри подвинулись, и они заняли место на скамьях. Когда подошло время вечерней молитвы, полки с молитвенниками почти опустели, поскольку все книги оказались затребованными.

— Мало у нас здесь сефардских молитвенников, недосмотр! – тихо произнес габай, обращаясь к кантору.

— Исправим, — так же тихо ответил тот, и молитва началась.

Чуть позже, выйдя наружу, Йони увидел, что полицейские поставили большую палатку и, очевидно, устраивались в ней на ночлег. Это сильно выходило за рамки всех известных ему до сих пор сценариев.

Бульдозер стоял на своем месте без движения. Он, к сожалению, никуда не делся, иначе можно было бы вообще Бог знает что решить… «Можно было бы решить, что мы окончательно победили», — подумал он.

И тут он увидел свою маму.

Она была запыхавшаяся, щеки ее горели. Она только что развила бурную деятельность и не собиралась останавливаться.

Женя бежала к палатке полицейских. Круто затормозив возле нее, она крикнула, насколько хватило легких:

— Мы начинаем заседание новой приемной комиссии! Все, кто хочет жить в этом поселении – запишитесь, пожалуйста, в список, и становитесь в очередь…

В палатке возникло шевеление, но наружу никто не вышел.

— В очередь, чтобы получить номерок для жеребьевки, для розыгрыша участков для застройки! – закончила она.

Тишина стояла всего две минуты. Затем в дверях палатки возник силуэт.

— Простите, у вас есть лист бумаги и ручка? – осведомились у нее.

— Я сама, сама вас запишу! – засуетилась Женя, вдруг оказавшаяся посреди небольшой толпы людей в форме. – Вы не волнуйтесь, хватит всем, в самом крайнем случае вид из окон будет похуже, чем у соседей…

Взбесившийся бульдозер

На следующий день, когда на осажденном самарийском форпосте как раз заканчивалась утренняя молитва, синагогу огласил радостый мальчишеский крик:

— Ребе!

Пятнадцать мальчиков бросились к человеку, стоявшему в углу помещения. Еще минуту назад его там не было, но его воспитанников это ничуть не удивило. Они радостно столпились вокруг него.

— Привет, привет, беглецы. Я, вообще-то, прибыл за вами. Не собираетесь ли вы возвращаться в школу?

В ответ ему загудел хор голосов:

— Ой, а можно еще немножко?

— Здесь так интересно…

— Нам здесь очень нравится!

— Ну, хоть полчасика!

— А вдруг мы здесь понадобимся!

Последнюю реплику бросил Ицик.

Ребе улыбнулся и предложил:

— Ну, хорошо, тогда пойдемте, осмотримся тут.

И веселая мальчишеская толпа повела своего ребе инспектировать уже немного освоенное ими поле битвы.

Ребе спокойно оглядел постоянные и временные строения, скользнул взглядом по палатке полицейских и долго, прищурясь, всматривался в мирно дремавший рядом бульдозер.