Форпост мертвецов

Вот, подстрекаемый охотниками, прыгнул первый пес. Я уклонилась в сторону, и его летящее брюхо встретил мой стилет. С жалобным визгом гончая откатилась в сторону, а мне удалось сохранить в руке оружие, выдернув в последний момент за скользкую от крови рукоять. Потом ко мне метнулись сразу две собаки, от одной из них я тоже успела увернуться и порезала ей бок, но вторая сомкнула зубы на руке с оружием; в это время третья наскочила сзади и сбила с ног. Вот теперь, пожалуй, и все… так просто, страшно и гадко. И больно. Псы порвут меня, а егеря увезут с собой то, что останется, как охотничий трофей. Князь, конечно, будет рад.

Но что-то изменилось.

Псы заскулили и попятились, поджав хвосты, истерично припадая к земле поджарыми животами, охотники тоже казались напуганы. Я с трудом оторвалась от ковра прошлогодней травы, проследила, куда устремлены их неотрывные взгляды, и невольно оцепенела. Странные тени отделились от деревьев, скользя в желтоватом тумане. Я рассмотрела их и тут же поняла, что делать этого, в общем-то, и не стоило. Ожившие покойники, более того, неотвратимо приближающиеся ожившие покойники, никак не могли оказаться зрелищем, внушающим радужные надежды и веру в завтрашний день.

Судя по старинным доспехам и оружию, это были какие-то древние воины. Их серые лица можно было бы счесть воплощением покоя и ледяного бесстрастия, если бы не глаза, горевшие безумным, невозможным, желто-зеленым огнем. Хотя на них не было видно признаков тления, у некоторых не хватало кусков плоти, и виднелись оголенные кости, местами тоже поврежденные. Таких мерзких, бросающих вызов всему священному и живому созданий, просто не должно было существовать, но, тем не менее, происходящее не было сном, они были абсолютно реальны и подходили все ближе ко мне и моим преследователям. Быстрее всех опомнились собаки и, подвывая, кинулись прочь. Некоторые лошади тоже в панике понесли, только люди, включая меня, беспомощно застыли, парализованные смертным ужасом.

Повинуясь короткому жесту своего командира, мертвые воины напали на егерей и стали сноровисто резать их, обессиленных страхом, практически не оказывающих сопротивления. Тех, кто удирал сломя голову на беснующихся лошадях, мертвецы нагоняли немыслимой скорости бегом, чередуемым с нечеловечески длинными прыжками. Скоро все было кончено, от увиденного и пережитого мутило и темнело в глазах. Ноги подкосились, и меня вывернуло наизнанку в пожухлую траву. Торопливо подошел предводитель мертвого отряда и наклонился ко мне, но видеть прямо перед собой это ходячее воплощение кошмара было чем-то, совсем уж запредельным. Беспамятство смыло меня, нахлынув темной, милосердной волной.

Очнулась в холодной и, судя по виду, давно заброшенной комнате. Впрочем, в очаге начинал разгораться огонь, а на кровать, где лежало мое бренное тело, были навалены какие-то пыльные шкуры. Стены из грубо обработанного камня были освещены факелами – тут я, не поверив себе, сморгнула несколько раз – факелами, горевшими странным изумрудно-зеленым огнем. Хотя, испытав то, что случилось со мной сегодня, и, узнав, что в моем, таком знакомом мире, под голубым небом, разгуливающие покойники – вполне обычное дело, стоит ли удивляться каким-то там зеленым факелам?

Рваные раны от укусов кто-то перевязал ветхой, но чистой тканью. Кто-то… понятно кто! Ходячая нежить – мои зловещие спасители. Значит, они прикасались ко мне, да что там, они же и несли меня сюда! Положили на кровать, заперли в этой комнате. Кстати, заперли или нет? С трудом сползла с кровати и на подкашивающихся ногах проковыляла к двери. Открыла и оказалась как раз перед тем самым командиром отряда, что отбил меня у егерей. Огромный, широкоплечий, жуткий он заслонял весь дверной проем. Несмотря на то, что чего-то подобного, в принципе, и следовало ожидать, потрясение все равно оказалось неожиданно жестким, истерзанные нервы подвели, я дико завопила и сама не заметила, как двумя прыжками достигла противоположной стены, где вполне успешно забилась в угол.

Нежить подошла, села передо мной на корточки, и успокаивающим жестом протянула руку, как к испуганному зверьку:

- Ну, ну, бедная девочка! Успокойся, никто тебя тут не обидит! - Его походка и, вообще, все движения были легкие, четкие, нечеловечески быстрые, а голос сипл и глух, с каким-то незнакомым тяжелым акцентом. Я завороженно смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, пытаясь еще сильнее вжаться в угол, все тело разбивала на части отчаянная дрожь, едва не переходящая в судороги.

- Э, да у тебя шок! Ничего, сейчас выпьешь немного, должно помочь.