Форпост Земля

— Она отсела потому… — начала Веерка, но тут же, получив тычок в бок от Лары, замолчала.

— А что это ты там прячешь? — подозрительно спросила физичка Лару. — Телефон? Давай-ка его сюда.

Лара нехотя протянула смартфон.

— Алик, дорогой, — под хихиканье класса начала читать Ирина Михайловна, — реши пж… это, наверное, пожалуйста… мне контру. Какова сила тока в стальном проводнике… Хм… Двадцать пять минут прошло, а ответа нет. Может, задачи оказались сложноваты для Алика?

— Вряд ли, — авторитетно заявил Смолов. — Он в физмат лицее учится.

— Вот чел попал! — хохотнул Вовка Иванов. — Это я про Алика из лицея. Только я не понимаю, зачем было менять нашего Нечаева на какого-то там Алика? Наш Ромео тоже в проводниках сечет. Все-таки женщины — безмозглые существа…

Верка, привстав, швырнула в Вовчика учебник.

Иванов, лихо поймал книжку, сильно размахнулся и отправил ее по обратному адресу. Но что-то не рассчитал и попал в Лару. Та и без того с трудом сдерживала подступившие слезы, но тут не выдержала.

— Заткнись, урод! — выкрикнула она, подбегая в Вовчику, шутливо закрывшему голову руками.

Я пришел в себя, лишь оказавшись рядом с ним.

— Ну, ударь, — осклабился мне в лицо Вовчик. — Ударь! Слабак.

Лара смерила меня презрительным взглядом, бросила едва разжимая губы «тряпка» и уткнулась в широкое Веркино плечо. Может быть, на этом все бы и закончилось — бить Иванова я не хотел, да и не из-за чего было, но сзади кто-то сильно толкнул меня. Не устояв на ногах, я схватился за Вовкин пиджак и, увлекая его за собой, рухнул на пол. Сцепившись, мы выкатились к доске.

Кто-то азартно кричал, подбадривая нас. Ирина Михайловна требовала, чтобы мы разошлись по своим местам, и грозила походом к завучу. И вдруг все стихло.

Я не слышал, как, скрипнув, отворилась дверь. Но лишь прозвучавшее откуда-то сверху в гробовой тишине ледяное «так» привело меня в чувство. И не только меня. От этого «так» мы с Вовкой мгновенно разъяли объятия и вскочили на ноги — завуча Константина Яковлевича по прозвищу Коньяк в нашей школе боялись все. Поднять головы мы не смели, так и стояли, опустив шеи и изображая полное раскаяние. Однако, кара обрушилась не на нас, а на нашу учительницу.

— Ирина Михайловна, — ледяным тоном процедил Коньяк, — немедленно пройдите в мой кабинет. А вы, — на этот раз ушат холодного презрения обрушился на нас с Вовкой, — без подписи родителей в дневнике лучше не приходите. Завтра утром проверю.

Паркет заскрипел под удаляющимися шагами, а мы, притихшие, вернулись за парты.

Ирина Михайловна вернулась лишь к концу урока, бледная и с покрасневшими глазами. Уж я-то знаю, на что способен наш завуч. Учительница села за свой стол и долго молчала. И лишь когда прозвенел звонок, расстроено покачала головой:

— Ну ладно, Иванов, но от тебя, Нечаев, я такого не ожидала.

Вот и еще один человек разочаровался во мне.

На следующем уроке я вновь исподтишка наблюдал за Ларой. Она поменялась с Веркой местами, и я любовался ей по частям — щека, локон, плечо — тем, что мог разглядеть из-за широкой Веркиной спины. Я закрывал глаза и мысленно собирал пазл из Лары — только так я видел ее всю. Но затем образ Лары за партой неминуемо превращался в другую Лару — заплаканную и злую, произносящую «тряпка», и я заливался краской стыда.

Чтобы отогнать гнетущие воспоминания, я даже открыл учебник и начал читать о быте восточных славян. На душе было муторно. Нет, запись в дневнике тут ни при чем, просто в последнее время судьба меня совсем не радовала: сначала Лара спустила в унитаз два года нашей дружбы, вчера по мне прошелся Смолов, сейчас Ирина Михайловна.

На переменах Лара демонстративно не замечала меня. Она успокоилась и, хихикая, о чем-то шепталась с девчонками. Я уже думал, что она выкинула из головы сегодняшний инцидент, но оказалась, Лара готовила страшную месть.

На последней перемене она встала так, чтобы я мог слышать ее разговор по телефону.

— Привет, милый, — проворковала она в трубку. — Ты сможешь встретить меня после школы? Нет, ничего не случилось, но очень надо. Потом расскажу.

Не глядя на меня, Лара убрала мобильник в сумку и гордо прошествовала мимо. Спину при этом она держала неестественно прямо.

Я дождался, пока она скроется за дверью кабинета химии, и поплелся следом. Ты сделала мне больно, но я все равно тебя люблю.

Последний урок я проклевал носом над учебником — химические формулы отказывались укладываться в моей голове. Я думал о несправедливости мира. Глобальной, на уровне мироздания. Почему до сих пор никто не открыл такой закон?

Душераздирающий школьный звонок, оповестив об окончании уроков, заставил меня вздрогнуть. Недовольный собой, я взвалил рюкзак на плечо и направился к выходу.

Я обогнул здание школы, прошел небольшой аллеей, густо заросшей кустами акации, и наткнулся на знакомую «Хонду», припаркованную возле соседнего дома. Рядом с мотоциклом скучал Ларин приятель. Как там его? Алик, кажется. В ожидании Лары он коротал время, уткнувшись в экран своего айфона. И это он сделал зря, потому что из-за угла показались братья Гавс.