Форс-ажурные обстоятельства

Вначале мне показалось, что водитель решил припарковаться, переупрямив намерения самой машины. Остановить ее «на лету» не смог. Какая-то иномарка шарахнулась влево, а этот, невесть откуда взявшийся «жигуль», необоснованно круто заложил вправо. Шурик даже не вскрикнул. Глухой удар, взлетевшее вверх тело и один ботинок, улетевший очень далеко на проезжую часть. Словно по команде, завопили люди. Машина, не останавливаясь и отчаянно лавируя в основном потоке, моментально скрылась. Маечки рядом с погибшим мужем не было. Я вспомнила, что они тихо поссорились еще в поезде, как раз после Твери, и после этого друг с другом не общались, чему в значительной мере способствовало длительное отсутствие Шурика, уснувшего в туалете.

На обратном пути супруги снова оказались в нашем купе, так было заранее спланировано руководителем поездки. Но попыток поменяться своими местами уже не предпринимали. В процессе совместных экскурсионных походов мы с Натальей успели проявить себя исключительно с положительной стороны. Майка старалась держаться к нам поближе. Молодой человек своим постоянным пьянством успел прославиться на всю нашу группу туристов, хотя при этом был достаточно безобидным. Никогда не скандалил и был предельно вежлив. Перебрав, просто ухитрялся заснуть по месту приема последней и решающей дозы из своей плоской металлической фляги, находившейся всегда под рукой, в барсетке. Держал он ее, зажав в правой руке намертво. В последний раз Шурик ухитрился заснуть при всех в кресле председателя шведского сейма. Вход в святое для шведов место в нерабочее время разрешен всем желающим. Впрочем, это не самое удивительное. Шведским парламентариям и не снились те льготы, которые имеются у наших депутатов. Считается, что представители народной власти должны иметь достаточное количество собственных денежных средств, чтобы не выдумывать для себя разного рода привилегий. Если депутат не смог заработать себе на жизнь, значит, не сможет позаботиться и о соотечественниках. В тот раз Наташка впервые не выдержала и сфотографировала «утомленного» туриста Шурика, мирно дрыхнувшего с открытым ртом и запрокинутой на спинку председательского кресла головой. Добудились его, только потянув за барсетку.

Майке муж надоел до такой степени, что она с трудом переносила его присутствие и в трезвом состоянии. Но надо отдать должное, держалась девушка хорошо, не вынося семейные разборки на широкий суд общественности, от которой вообще старалась держаться подальше. В значительной мере этому способствовал опыт, почерпнутый из присутствия супругов на массовом мероприятии, посвященном смене караула у королевского дворца в Стокгольме. Весьма красочное зрелище. Рослые, крепко сбитые шведские ребята в синих мундирах, украшенных сверкающими «прибамбасами» под золото, включая пуговицы. Начищенные до блеска шлемы, оканчивающиеся шишаками, слепили глаза. Прекрасные, как на подбор, холеные лошади, время от времени кивающие головами в такт маршам, исполняемым сидевшими на них оркестрантами. В звучании духовых инструментов звенели серебряные переливы. Четкие, отрывистые команды комсостава, слаженное их выполнение рядовыми, все это завораживало. В самый ответственный момент смены караульных Шурик ухитрился выпасть из очень сплоченных рядов туристов разных стран с вполне мирным желанием — заснуть рядом с будкой часового. Не важно, старого или нового, в составе ответственного сопровождения печатающего шаг ему на смену. Не знаю, чем бы закончилась эта сцена, если бы не братки-американцы. Они ухитрились мгновенно утянуть «выскочку» назад буквально за пятки. Чуть позднее на левой щеке Шурика Майка обнаружила рифленый след подошвы чьего-то ботинка. Шурик только виновато и застенчиво улыбался. Но надо отдать должное и ему — это был его последний сольный номер за границей. Скорее всего, подействовала угроза руководителя группы о немедленной высылке на родину. Но не исключено, что у Шурика просто кончился «золотой запас». Тем не менее Майка больше не выводила Шурика на массовые мероприятия.

Будучи не в силах сдвинуться с места, я с трудом осмысливала картину произошедшего. Впрочем, центральная ее часть, Шурик, была скрыта от меня толпой любопытных. Ее с трудом удалось пробить милиции и людям в форме «скорой помощи». «Увидеть Стокгольм, и умереть!» — единственная мысль, разгулявшаяся в моей голове, мешала сосредоточиться.

Шурика, на удивление, быстро увезли, любопытные разошлись. Все вокруг, как ни в чем не бывало, заполнилось прежней привокзальной суетой. Мизерная капля людского моря испарилась, но это никак не сказалось на общей массе жизненной текучки. Все правильно — мегаполис! «Капля» обретает индивидуальность только на предметном стекле семейно-дружеского микроскопа.