Форс-мажор

Я пересказал содержание разговора Спарыкину. И добавил от себя историю о том, как представители «Спецторга» пытались свести с нами дружбу.

- Найду предателя, разорву пасть от уха до уха! - вскипел полковник. - А этим спецторговцам скажи, чтобы больше не совались, а то я к ним спецназ пришлю! Мы надолго замолчали. Полковник достал еще одну сигарету.

- Честно говоря, ты меня огорошил, известием о деньгах и кредитах, - миролюбиво сказал он. - Очень много неожиданной информации, есть над чем поразмыслить. Давай, пока.

- Алексей Лукьянович, - я чуть было не забыл о своих проблемах. - У меня есть к вам личные дела.

- Выкладывай, - нехотя сказал он.

Я рассказал ему о том, как нас кинули с остановочным павильоном, о стрелке и о том, как Серега набил морду Симохе. Эпизод с дракой Спарыкин попросил повторить еще раз, во всех подробностях. Он доставил ему видимое удовольствие.

- Молодец, - похвалил он Сергея. - Так их и надо, козлов, мордой об асфальт. Не хрен их бояться.

- Так-то оно так, - возразил я. - Только Серега сейчас в больнице. Симохины дружки скинули его с моста, я боюсь, как бы они не сожгли наши точки.

- Что ты говоришь! Это на Симоху не похоже. Я ему сейчас позвоню.

- Вот так запросто?

- Легко. Ваш Симоха у меня вот где, - он поднес к моему носу увесистый кулак. - Он - никто, мелкая шестерка. Можешь считать, что с сегодняшнего дня я - ваша крыша.

- Раз вы наша крыша, то вам и карты в руки. Симоха не смог, так может быть, вы отобьете павильон у братьев Пивоваровых? Они ведь самые настоящие аферисты.

- Это вы - самые настоящие идиоты. А там люди работают, и кто у них за спиной неизвестно, - он подошел к урне и выбросил окурок. - Ты завтра утром принеси мне копии договоров и напечатай на бумаге по пунктам всю ситуацию. Кто такие, где сидят, на чем ездят, все что вспомнишь. Попробуем что-нибудь сделать.

- Мы весь разговор записали на диктофон. Кассету тоже принесу, только не утром. Есть дела по фирме.

- Тогда в час, около УБОПа, позвонишь, я выйду. А кто вас надоумил сделать запись?

- Сами.

- Молодцы.

Он секунду сомневался, потом все-таки пожал мне руку и ушел к машине, темно-синей, тонированной «Премьере».

Наш разговор произвел на меня странное впечатление. Я стал относится к Спарыкину иначе. Не то чтобы он стал мне нравиться, нет. Он мне до сих пор не нравился, однозначно и без всяких сомнений, но уже не так категорически, как раньше. Что-то в нем появилось живое, какие-то оттенки, которые я принимал и понимал. Я думал о том, что он бросил семью, и не знал как к этому отнестись. Вроде бы ничего хорошего. Совсем не умно. Ведь можно же, как Серега…. А этот, поди, ж ты, одним махом все, что нажил, коту под хвост. Вот теперь квартиру покупать собрался.

Я позвонил Аркашке и выяснил, что тендерные документы по скотчу свободно валялись у Вероники на столе, и их мог сфотографировать кто угодно, даже отксерить. Я понял, что с определением предателя будет нелегко.

У меня разболелась голова, как будто на мне была тесная шапка или металлический обруч, и немудрено, последние несколько дней я находился в постоянном напряжении, нервы стали совсем ни к черту. Я решил съездить к реке. Вода успокаивает.

Мне по душе старая часть города. Когда ходишь по серым камням, то кажется, что стоит внимательно присмотреться, и на мостовой, где-нибудь между брусчаткой можно найти монетку с царским профилем. А если кладешь руку на перила мраморных лестниц, то будто прикасаешься к вечности. Я вышел из машины и встал на берегу, лицом навстречу теплому ветру. Баржи еще не ходили, но метрах в двадцати от берега неслась моторка, прыгая по гребням и поднимая немыслимые волны, в ней сидели и что-то кричали два гордых и счастливых мужика. Мной охватила жажда странствий. Со мной так часто бывает. Иногда, приезжая на железнодорожный вокзал или в аэропорт в качестве встречающего или провожающего, я погружался в атмосферу дороги и ловил себя на мысли, что больше всего на свете мне хочется все бросить и уехать куда-нибудь в даль под стук колес и гудение локомотивов. Эти порывы были тем более странными, потому что жизнь у меня была, в принципе, не скучная и разнообразия в ней вполне хватало. Даже лишнего.

До шести оставалось совсем немного времени. Я стал думать о том, стоит ли мне идти к Гале. Я уже немного жалел, что согласился сопровождать ее на незнакомую вечеринку. Я опять забыл ее лицо. Странно, обычно зрительная память у меня хорошая, я, конечно, могу попутать цвета, но, чтоб вот так, во второй раз не смог представить себе лицо человека, с которым виделся совсем недавно на трезвую голову, такого еще не было. Я стал размышлять на эту тему, и понял, что толком на нее и не смотрел. Так, пару раз обжегся об ее взгляд, скользнул по веснушкам, а все остальное время пялился под ноги или на дорогу. Это очень плохой признак. За свою жизнь я был влюблен раза четыре, может - пять, и каждый раз со мной происходила одна и та же история, меня кидало в жар, если мне приходилось смотреть в лицо предмету своего поклонения. Вот такой вот у меня комплекс.