Форсайт

— Я коньяка в Армении в юности напился на всю жизнь. Виски.

Подумав, я сделал глоток. Лена покачала головой.

— Хоть в двух словах объясните? — спросил я. — Что может случиться?

— В двух... — Григорян задумался. — Искусственный интеллект.

— Сдаюсь, — признал я. — В двух словах непонятно.

Григорян прислонился к перилам напротив нас. Засунул руки в карманы.

— Время События не было жёстко детерминировано. Первоначально разброс достигал нескольких лет. Но с каждым днём временные рамки становились всё у́же... вот, теперь мы знаем время.

— А природа События?

— Зная время, мы смогли соотнести то, что должно произойти. Семнадцатого февраля планируется тестовый запуск новой нейросети, которая должна интегрировать практически все существующие. Согласно ряду прогнозов, это вызовет появление полноценного искусственного интеллекта.

Я нахмурился.

— Не веришь? — спросил Григорян.

— Верю. Чего не верить-то? Мне и нынешние сетки иногда кажутся разумными. Но как связаны нейросеть — и Мир После?

Григорян развёл руками.

— Слушайте, так не надо запускать эту сеть! И всё!

— Пробовал остановить заинтересованных учёных? — спросил Григорян. — Или военных, которые считают, что нейросеть — шикарное оружие, которое они смогут контролировать? Или политиков, которые считают, что нейросеть решит все вопросы контроля над населением? Да хоть бы и сумасшедших экологов, которые считают, что искусственный интеллект спасёт природу?

— Ох уж спас! — невольно засмеялся я. — А как военные всего мира хотят делить контроль над искусственным интеллектом?

— Хрен их знает, — выругался Григорян. — Только сейчас работы над сетью, наоборот, форсируют, даже с международной кооперацией. Знаете, почему? Там, наверху, думают, что нейросеть сможет раскрыть природу форсайтов!

Я задумался.

Вообще-то это выглядело логично. Даже нынешние сетки порой выдавали очень чёткие прогнозы, проектировали другие сетки и устройства, писали компьютерные игры...

— А ведь может получиться, — признал я.

— Я говорю лишь, что к дате чётко привязано одно событие, вероятно, оно и вызовет Событие с большой буквы.

— Но как? — Я встал, скинув с плеч плед. — Артур Давидович, вы там не были, но поверьте...

— Верю, — сказал Григорян. — У меня были форсайты.

Я замолчал.

— Не знаю, — продолжил Григорян. — Сам всю голову сломал. Что может сделать сверхразум, появившийся в сети? Ядерную войну устроить? Допустим. Хотя генералы клянутся, что их системы запуска никак через сеть не контролируются. Что у них до сих пор все самые важные системы — на перфокартах и рубильниках...

Он нервно засмеялся.

— Не знаю, правда. Может быть, когда он появился, то как-то привлёк чужой разум? Инопланетян? Не знаю. Наши айтишники тоже говорят, что это физически невозможно. Что если разум в сети и появится, то у него нет никакой возможности вот так изменить мир. Что его цели вообще никак не будут соотноситься с человеческими. Что разруха и города под облачными куполами никак ему не нужны. Скорей уж, он мог бы начать создавать какую-то свою среду обитания. Максимум — подчинить людей своей воле, чтобы мы его обслуживали, прокладывали новые сети и строили электростанции...

Григорян нехорошо рассмеялся.

— Но они правы, дядюшка, — сказала Лена. — То, что там — никак компьютерному разуму не нужно.

— Вот поэтому нам необходимы данные, — пояснил Григорян. — Факты. Как и что происходило... произойдёт через три дня. Будут факты — будут и действия. Запуск сетки отложат. Возможно, будет принято решение раздробить интернет на более мелкие сети с системой взаимных шлюзов, чтобы ограничить возможности нейросетей. Политики согласятся, уверен. И наши, и не наши. Но без фактов, на основании лишь совпадения по времени — их не убедить.

— А почему всё так приватно? — Я обвёл взглядом пустой берег, заснеженные деревья. — Руководство не одобряет? Им себя не жалко?

— Руководство негласно одобряет, — сухо сказал Григорян. — Но да, приватно. Если провал, то всё спишут на меня.

— Надо и молодёжи объяснить, — предложил я. — И «летним». И «осенним», если кто остался.

Григорян поморщился.

— Нет, Никита. Нельзя. Они — расходный материал.

— Чего? — Мне показалось, что я ослышался.

— «Летние» и «осенние» погибнут, — сказал Григорян. — Вы никогда с ними не встретитесь. Вы живёте в трёх различных временах Мира После. Не знаю, почему так, но никто и никогда не встречался с форсайтниками из другого сезона.

— Может быть, мы с ними... — начал я.

— Нет, — Григорян покачал головой. — Это один мир. Вы видите последствия действий «летних» и «осенних», «осенние» видят действия «летних». Так вот, задача двух других групп — обеспечить успех вашей миссии.

— Потому что тут Лена? — спросил я.

— Потому что вы идёте за ними, — пожал плечами Григорян. — Но да, я бы изменил план, окажись Лена в лете. Ты бы поступил иначе?

Я подумал. И покачал головой.

— Нет. Я бы тоже Лену спасал.

Она засмеялась и чмокнула меня в щёку. С вызовом посмотрела на Григоряна. Спросила:

— Значит, всё зависит от нас?