Форт Росс

За деревней нас вновь ждал реликтовый лес. Охотники учили отличать черные камни от черных туш спящих медведей. С их слов эти два объекта очень похожи, а медведей вокруг много. Причем бегают и плавают мишки быстрее человека. К счастью, в этот раз обошлось без проверочного забега.

В мое время говорили, что на Канадские острова никогда не приходили ледники, и леса тут помнят сотни тысяч прошедших лет. Реликты. Теперь, глядя в полумрак лесных гигантов, сотней метров высоты и диаметром в десяток обхватов, в это верилось легко.

Оленя мы добыли. Не реликтового. Величиной с крупную собаку. Посему, компенсировали размеры количеством. Заплатили за добычу выкачанной комарами кровью и удобрением реликтовых лесов. На мой взгляд, массы вышли почти сопоставимые.

Отдохнул душой. Мужики попались неразговорчивые — лес шума не любит. Хорошо сходили. И спалось в лесу сказочно, почти как при робинзонаде нашей вынужденной посадки. Набрался недостающего мне спокойствия.

Цивилизация встретила режущим ухо шумом праздника, нескончаемой чередой тянущегося за нашей регатой. Чуть было не утерял с трудом приобретенное равновесие. Еще и сияющий Алексей сообщил, что самолет готов к полету, он все рассчитал и у нас даже аварийный запас топлива останется. Если мы, конечно, взлетим с этим перегрузом.

Рассчитал он! Попытался вызвать перед глазами образ леса, полутьму, стаю медведей, облизывающихся на голубую кровь. Медведи получились выпукло.

На беду еще и погода наладилась. Пригрело солнышко, ветер стих. Воздух запестрел росчерками птичьих стай. Над реликтовыми лесами занималось северное лето. Шло одиннадцатое июня. Кинул монетку. Глупость какая! Не повезло.

Этим же днем стартовала регата к Аляске. Занялся основательным потрошением самолета, пока техники не видят, и переупаковкой аварийных запасов. Так тщательно не готовился даже к перелету в Асаду. Сняли внутреннюю обшивку шпангоутов в грузовом отсеке, уложил в нос надутые кожаные бурдюки. Выкинул все не прикрученное, вплоть до того, что оставил нам с Алексеем один револьвер на двоих и одну ракетницу, отказавшись даже от Даров. Пищевых припасов и ночного ведра не брали. Все что допустил в этом направлении, это полтора десятка метров крученой «лески» пара крючков, небольшой бурдюк с водой и бумажный кулек сухарей. Царевич впечатлился. На дурацкий вопрос ответил, что гадить будем два раза — до полета, и когда у нас над океаном топливо кончится. После этого Алексей предложил просунуть в проход между сиденьями еще одну бочку горючки. Хорошо бы, но ведь не взлетим.

Идею помочь взлету катером, забраковал еще несколько дней назад. Проще подумать, что еще выкинуть. Например, могу сам остаться. Только ведь у этого молодого дурня хватит извилин лететь одному. Тут и гадать нечего. Можно еще газогенератор автономки снять. Пар набрать мы и на жидком топливе можем.

Хозяйственные колонисты прибрали все снятое, особенно обрадовавшись гнутым листам фанеры внутренней обшивки. Хотел было снять даже стальные полосы усиления днища, но до них было не добраться, а вода холодная.

Тринадцатого «Аист» был готов попытаться взлететь, но поплевав через левое плечо, вылет назначил на четырнадцатое. Нам даже тень сомнений может стать чревата.

Утро четырнадцатого звенело чистым небом и легким ветром. Искренне надеялся, что погода резко ухудшиться и станет нелетной, но розовая полоса восхода высвечивала только покой в высших сферах. Скрестил пальцы. К запуску!

Взлетали тяжело. Скорее, не взлетали, а грузно глиссировали. Представляю, как потешаются над нами тюлени. Велел Алексею лезть через бочки к кормовому люку, сдвигая центровку чуточку назад. Оторвались вновь одним только чудом. Надеюсь, высшие силы и дальше продолжат играть на нашей стороне.

Идти вверх «Аист» не желал категорически. После плавной уборки закрылков едва не грохнулись обратно в воду. Под фюзеляжем, в опасной близости, мелькали выступающие из залива камни. Матерился сквозь зубы, поминая, где видел всю царскую семью, начиная от их родоначальника, боярина Кобылы. Подозревая, что он, в свою очередь, произошел от осла, передав потомкам доминантные гены. Царевич сидел сзади тихо, на хулительные слова не реагируя и, видимо, подглядывая сквозь щель кормового люка, как мы проваливаемся вниз, а потом пытаемся выбраться. Надеюсь, он молился.

За пятнадцать километров залива набрали сотню метров высоты. Побережье отвернуло на северо-восток и «Аист» потянулся вслед за ним плоским виражом. Чувствовал себя перекормленной уткой, с украденным мешком зерна на спине, затеявшей перелет на юг. Из вредности велел царевичу продолжать сидеть в корме, хотя погоды это уже не делало, даже немножко вредило. Пусть подумает, промеж бочек, о грехах своих тяжких. Может они полегче станут, и мы выгадаем еще сотню метров высоты.