Форт Стеллар

Несколько минут в рубке космического корабля висела гнетущая, напряженная тишина, будто образы внезапно ожившего прошлого, витая в ней, пробудили к жизни души умерших.

— Скажи, Андрей, а ты знал, зачем в корпорации для нас проложили именно такой курс?

— Знал, — скупо ответил Багиров, но после добавил, понимая, что лаконичный ответ никак не устраивает двух его спутников: — Когда меня нашли, то я попал под опеку корпорации «Эхо», которая занимается утилизацией кладбищ военной техники, расположенных поблизости от Форта Стеллар.

— Ну, положим, чем занимается «Эхо», мы знаем, — вставил свою реплику Мартин, который продолжал смотреть на компьютерную модель «Люцифера». — Весь этот оставшийся после войны мусор здорово мешает навигации, но зачем мы полезли в такую даль от транспортных курсов? Неужели только для того, чтобы обнаружить и нанести на карту еще один обломок?

Андрею стоило немалых усилий пропустить мимо ушей термин «мусор», прозвучавший в словах Мартина.

— Нет, — ответил он. — Мы здесь, чтобы собрать тела погибших, очистить корабль от обломков и увести его в порт приписки.

— Что? — изумился Хьюго.

Андрей словно не слышал его, глядя на укрупняющиеся, приближающиеся обломки, которые скрывали за собой израненный корпус космического корабля, дравшегося до последнего с целой армадой и победившего врагов, чтобы дать уйти той горстке беглецов, которые сумели добраться до орбит Элио и дали жизнь тысячам молодых и счастливых людей из ныне живущих поколений.

— Не все, что болтается в космосе, можно называть мусором, Хьюго, — негромко произнес Андрей. — Это память. «Люцифер» погиб ради того, чтобы остались в живых тысячи, а быть может, и миллионы людей. Его порт приписки — Форт Стеллар, а я по современному космическому праву — его капитан, как последний оставшийся в живых офицер корабля.

Он обернулся и посмотрел на уже ничего не соображающих Мартина и Хьюго.

— Я заключил договор с корпорацией «Эхо». «Люцифер» будет переведен на орбиту Форта Стеллар и станет музеем минувшей войны. А вы специальным приказом по корпорации становитесь его временным экипажем, под моей командой. Если вас интересует материальная сторона, то прошу ознакомиться с имеющимся в бортовой сети документом. По закону, лицам, спасшим космический корабль, принадлежит десять процентов его стоимости. Когда в правлении «Эхо» я поднял этот вопрос, они согласились, что «Люцифер» числится пропавшим без вести и его обнаружение станет именно находкой.

— Вот это да!.. – потрясенно произнес Мартин. — И ты хочешь сказать, что поделишься с нами?

Андрей кивнул. Он уже понял, что для некоторых людей деньги олицетворяют собой жизнь, и бесполезно пытаться формировать заново чью-то психологию. Для них война была прошлым, а жили они здесь и сейчас.

И он тоже хотел жить, но не в виртуальной реальности, а в настоящей, именно в той, за которую дрался тридцать семь лет назад. Этого не объяснишь.

* * *

Музей Первой Галактической был открыт на орбите Форта Стеллар 16 мая 2646 года по галактическому календарю.

Ракетный крейсер «Люцифер» не стали реставрировать, лишь дыры в его корпусе теперь были затянуты нежно-зеленым мерцанием недавно изобретенного суспензорного поля, которое герметизировало пробитую во многих местах обшивку.

Андрей не согласился открывать мемориал и произносить речь. Он стоял в стороне на причальной площадке и смотрел, как первая группа посетителей, вытянувшись парами и поодиночке, втягивается в распахнутый главный шлюз «Люцифера».

Лица детей были бледными, взрослых — взволнованными и заинтересованными.

Он стоял в стороне и думал, что сделал главное, на что был способен, — заставил ныне живущее поколение вспомнить о том, как это было. И вовсе не для того, чтобы они бледнели, дивясь размерам пробоин от лазерных попаданий, — нет. Просто человек, не помнящий своего прошлого, перестает быть гражданином своей родины, своей Галактики, своей Вселенной…

Когда спустя час первая группа посетителей открывшегося музея вышла наружу, Андрей вместе с ними сел в челнок.

На этот раз люди, переполненные новыми впечатлениями, не косились на него, и в салоне ни разу не прозвучало это презрительно-осуждающее словечко «доимплант».

Жизнь — многолика, и у каждого в ней найдется свое, неповторимое место.

Когда челнок совершил посадку под куполом города, Андрей прямо с посадочной плиты прошел к ближайшему пункту связи. Набрав номер, он взглянул на часы и, когда в трубке ответил знакомый голос, просто произнес:

— Даша, это я. У меня два билета на транспланетный лайнер до Элио. Думаю, что домик моих родителей еще не совсем развалился от старости.

Она несколько минут прерывисто дышала в трубку, а потом вдруг сказала:

— Знаешь, а я ждала, что ты позвонишь… Все это время ждала…