Форт «Заря»

Неделю назад Григорьев повел Женю на специально оборудованное стрельбище, на котором Касаткин гонял своих орлов. Повесил мишень на нужном рубеже, объяснил, как прицеливаться, отстрелял обойму для демонстрации. В первый день Женя позорно садил пулю за пулей в молоко. Но вот сегодня он уже вполне уверенно попадал с пятнадцати метров. Пробовал стрелять и навскидку, но точный выстрел мог сделать лишь максимум метров с пяти, а дальше десяти уже начиналась лотерея. Григорьев же требовал гарантированно попадать с двадцати пяти метров прицельно и с десяти-пятнадцати навскидку.

Женя закончил занятие и убрал «Люгер» в кобуру.

— Иваныч, есть по Троекурову какие-нибудь новости?

— Нет, все по-прежнему. Скоро придет с работ, попробую еще разок с ним потолковать. Себе на уме он. Снаружи все ровно, все хорошо. А что внутри — не показывает. Один только раз он чуть раскрылся, когда Дашка Мокрецова его приложила. Она девка фигурой ладная, да и лицом удалась, вот он к ней клинья подбивать начал. А у нее с Шуриком амуры. Глядишь, к осени до свадьбы дойдет. Троекуров и ляпнул ей что-то про Шурика — мол, кто он такой, да на кой он ей нужен, да он, Троекуров, во сто крат лучше. Говорили, что еще и прихватил ее за нежное место. Но тут наверняка не знаю, врать не стану. Но только приложила Дашка его по морде со всего маху. А рука у ней тяжелая оказалась — спортсменка все ж. Даром, что сама невелика. У Троекурова потом два дня пятерня на щеке светилась. Вот тут он и взбеленился, схватил было Дашку за грудки, но тут Ольга твоя рядом случилась. Да еще с хаудахом. Уперла стволы ему в мотню. Вали, говорит, отсюда, пока фальцетом не запел. Тот поостыл, да и смылся с глаз. С Дашкой и Ольгой теперь встречаться избегает, но издали поглядывает нехорошо. Как-то тревожно мне нынче. Не из тех Троекуров, кто обиды прощает. Но интуицию, ее к делу не пришьешь. Блондинка твоя за ним как собачонка бегает, только он ее близко не подпускает, так, пользует в койке время от времени.

— Ладно, Иваныч. Поговоришь с ним нынче, завтра с утра еще перетрем тему.

— А может, все-таки, по-тихому под мох его убрать? Сколько он еще будет нам нервы портить?

— А людям как объяснять?

— Скажем, что тигр сожрал.

— Нет, не могу я так.

— Ну смотри, ты начальник.

Вечером, закончив все дела, Женя поднялся в свою комнату. Привычно уже расстегнул ремень, снял кобуру, положил ее на тумбочку. Да, теперь у него была настоящая тумбочка и низенький топчан — Грубер постарался. Он нашел себе троих помощников и с удовольствием занимался любимым делом. Все хотел закончить с ширпотребом и заняться действительно красивыми вещами. Но для этого требовалось хотя бы просушить дерево, то есть творчество откладывалось по крайней мере на пару месяцев, а уж эксклюзив — так и вовсе на пару лет. Распоясавшись, Женя присел на топчан, стянул с уставших за день ног ботинки. Ольга, уже успевшая устроиться на постели, протянула руку, игриво царапнула ноготками между лопаток. Вечер обещал быть бурным и весьма, весьма приятным.

Тут на лестнице послышался топот и без стука и извинений — Ольга едва успела обмотаться одеялом — ворвался Григорьев.

— Командир, оружейку ограбили!

Вот, млин, начался бурный вечер! Только вот приятностей теперь уже не ожидается.

— Что пропало?

— Выясняем.

— Шар на месте?

— Сейчас Петрович прискачет, доложит.

Тут сержант сообразил пикантность ситуации и, выходя, добавил за спину:

— Ты спускайся в штаб, я там подожду.

Женя обернулся к Ольге, виновато пожал плечами и принялся вновь одеваться.

Штаб устроили на третьем этаже донжона. Большую комнату разгородили на две неравные части. В меньшей обосновался радиоузел, а в большей Грубер поставил стол и полдюжины табуретов. Там и происходили теперь все мало-мальски важные совещания. Женя, Григорьев и Шрайбер уже сидели за столом, когда примчался Касаткин, на ходу утирая со лба холодный пот. Доложился: не хватает одного «стэна», двух «ТТ», «сайги» и двух боекомплектов к каждому стволу.

— А шар?

Изъятый у Джамала шар-индикатор, за неимением другого надежного места, хранили в оружейке. Женя попробовал однажды занести индикатор в операторскую. Через полсекунды вылетел обратно, едва не поседевши. Несовместимыми предметами оказались работающий терминал и шарик. Помимо ворот и операторской, в форте запиралась только оружейная комната. Ключа от нее было два. Один — у Касаткина, другой — у начальника караула, переходящий по смене. Собственно, по причине нехватки людей, начкар собственной персоной и стерег злополучную оружейку.

— Тоже стырили.

Капитан страдальчески скривился, как от зубной боли.

— Курт, кто отсутствует?

— Выясняем.

— Кто последний выходил из ворот? Там ведь тоже пост стоит.

— Блондинка.

Млин! Вот что за дебильная баба!

— А Троекуров?

— Не видели. Но часом раньше выезжал газон, пошел за рабочими на просеку. В кабине никого кроме водителя не было, кузов не проверяли.

— Все, можно дальше не выяснять. Пока эта сучка перед начкаром сиськами трясла, зашел Троекуров и вырубил мужика. Потом спокойно забрал все, что нужно, и ушел.

— В общем, примерно так оно и было.