Фортнайт, или Шпион в таможне

Игорь промолчал. Он привык к тому, что чекисты борются с коррупцией среди таможенников, а с борцами за чистоту рядов чекистов он еще никогда не сталкивался. «Если у обычных чекистов горячее сердце, холодная голова и чистые руки, то что же у тех, кто их контролирует?» — вдруг мелькнуло у Игоря в голове.

— Давайте теперь насчёт кокаина пообщаемся. Ваше мнение — от кого утечка произошла? — продолжил Степанюк.

— Я так понимаю, я тоже под подозрением?

— Я-то всех подозреваю, служба такая, но Пётр меня уверяет, что Вы не причём, — Степанюк резко стрельнул в него своими колючими глазами.

Игорь начал пересказывать свои недавние мысли о Пайкине как о единственном подозреваемом, но в какой-то момент запнулся.

— Стойте. А ведь Пайкин не знал про камеру над рефрижераторном отсеком, — Игоря озарила идея.

— И что с того? — не поняли его собеседники, ответив практически хором.

— Ну, если не знать, что за тобой наблюдают в камеру, можно было просто тихонечко раскрутить рефрижераторный отсек и изъять наркотики. Ну на всякий пожарный припереть двери контейнера. Зачем заморачиваться с газом?

Федоренко потёр бритую голову с чуть отросшей щетиной:

— А Пайкин точно про камеру не знал?

— Нет, Конечно, Мы же ее ставили на мойке. А при нем обсуждали просто засаду в контейнере, — возбуждённо проговорил Игорь. Значит, Пайкин знал только о засаде, и контрабандисты тоже только о том, что в контейнере кто-то прячется. Так?

— Положим, да, — кивнул Федоренко.

— Я бы на месте хулиганов, зная, что кто-то внутри, просто сковал бы двери цепью или ломом подпер, и тихонечко забирал наркоту.

— Мы бы услышали, — неуверенно возразил Федоренко.

— Ну раскрутили бы они все тихонечко, вы бы не услышали. А так они боялись, что вы подмогу вызовете, сразу как их увидите.

После этих слов Игорь поймал ещё один колючий подозрительный взгляд чекиста, но продолжил:

— Похоже, Пайкин не при чем. Ну, в смысле он всей информации не знал.

— Я тоже насчет Пайкина сомневаюсь. Он дал показания насчет денег на счету. Три или четыре года назад он биткойны купил, неделю назад продал с выгодой. Все подтвердилось. Так что деньги на счету объяснимы. Конечно, с комиссией вашей по конфликту интересов придется объясняться, но это не великое преступление, — покачал головой Степанюк.

— Тогда сходится, что не он, — пожал плечами Игорь.

— Ну, положим, уроды могли перестраховаться, даже и не зная о камере. Хорошо, предположим не Пайкин. Кто тогда? — задал риторический вопрос Федоренко.

— Сергеева нельзя исключать. У меня к нему были вопросы. Помните одежду брендовую? — Игорь лихорадочно перебирал варианты.

Федоренко покивал головой, Степанюк вопросительно взглянул на них.

— Недавно задержали одежду брендовую. Контрабандой везли. Изъяли, но по команде Сергеева Пайкин без ее пересчёта и описания поместил ее на ответственное хранение на «Заставу» — это склад МВД. Спустя два дня ее подменили, — кратко изложил суть Игорь.

— Так тут тоже Пайкин присутствует. Не знаю, — покачал головой Степанюк, еще раз кольнув Игоря цепким взглядом.

Какое-то время они посидели молча, каждый погруженный в свои мысли.

— Ладно, бывай тут, — Федоренко начал вставать.

— А что мне посоветуете? Адвоката искать?

— Не очкуй. Не трать деньги, решим. Да? — Федоренко повернулся к Степанюку. Тот молча кивнул.

После их ухода Игоря отвели в камеру, где он весь остаток дня находился в абсолютно смешанных чувствах. За последний месяц мир его перевернулся вверх дном уже несколько раз. Сначала он чуть не сел в тюрьму из-за своей глупости. Затем стал шпионом. Почти потерял жену, но нашел новую любовь. Параллельно свалились проблемы с детьми. Доказал себе и окружающим, что является профессионалом в своем деле, получил представление на награду, но тут же оказался в тюрьме. Подозревал Федоренко, а тот прямиком из больницы пришел его выручать.

На следующий день Игоря повезли в суд на избрание меры пресечения. Вечером Игорь все-таки решился и позвонил дочери с просьбой привезти ему приличную одежду. Та, в которой его задерживали, была совсем неопрятного вида после ночевки в изоляторе. Дочь, как свойственно русским женщинам, не задавала лишних вопросов, а просто привезла требуемое.