Форточка

Два дня пути от озера выдались спокойными, но люди бежали. Обычно группами по сорок-пятьдесят человек. Шансы выжить у беглецов были хорошие. Дружина князя ликвидирована. Сам князь убит. Безвластие. Захватывай поселок, устанавливай свою власть. За два дня ушло около трехсот человек.

Югин привез продукты. Новости его не удивили.

— Бегут здесь, это хорошо. Много бегут, еще лучше. Главное винтовок не давай унести. Патронов не выдавай, они не потащат, — посоветовал Югин.

— Уже двадцать штук унесли, хорошее железо дорого стоит, — сообщил Скворцов.

— Как настроения?

— Сбежит еще половина. Может чуть меньше.

— Это хорошо. Сам подумай, они отвлекают от вас охотников. Те, наверняка, идут по вашим следам, а нападений за два дня ни одного.

— Боятся, хотя выстрелить из засады и уйти, безопасно.

Зазвучали винтовочные выстрелы. Началась суматоха. Сколько человек напали на лагерь, было непонятно.

— Ну вот, сглазил, — засмеялся Югин.

Через полчаса все успокоилось. Явился капитан Ан. В нападении участвовало около десяти охотников. Одного удалось убить. Потратили более трехсот патронов. Потери составили более десяти раненых и двое убитых.

— Медикаменты у вас есть. Для командного состава привез еще бронежилеты и каски. Пора оснащаться, — порадовал Югин.

— Мы уже начали, — сказал Василий, и показал княжескую кольчугу.

— Что мы все о делах, да о делах. На той стороне тебя жена с дочкой дожидается. Пойдем, проведаешь Настю, с Шурочкой поболтаешь. Выросла девчонка, не узнаешь.

*

Всю ночь Скворцов провел в двадцать первом веке. Василий практически не спал, не мог наговориться с любимой Сашенькой. Он уже забыл, когда плакал, но свидание с дочкой оказалось слишком эмоциональным. Шурочка первая разревелась и бросилась отцу на шею.

— Как ты выросла за этот год, совсем взрослая стала!

— Это она за три месяца вытянулась, а до этого болела. Я тебе рассказывала, — поправила его жена.

— Одно дело услышать, другое совсем, своими глазами увидеть.

— Ты не поверишь, за лето на двенадцать сантиметров вымахала, почти меня догнала, — похвасталась Настя.

— Уж больно худая. Голодали? Наши сослуживцы, в газете которые, не помогали совсем? — нахмурился Василий.

— Боялись. Меня с работы не выгнали, уже счастье, — похвалила старых друзей Анастасия.

*

А с сексом у Скворцова опять не заладилось. Настя была необыкновенно нежная, страстная, угадывала малейшее его желание. Василий чувствовал, ее любовь к себе. И ему было от этого вдвойне больнее.

Аресты, пытки, ужасы лагеря и близкая смерть не смогли изменить отношения Василия к советской власти. А небольшая дисфункция организма подняла в нем бурю эмоций, ему захотелось отомстить за свое бессилие. И он определил кому, “лицемерным борцам за народ”, “оборотням с партийными билетами”.

Двенадцатый век. День восемнадцатый.

Нападения на отряд пошли каждый день. Потери были небольшие. А вот расход патронов был огромный. Патроны выдавали только в обмен на гильзы, и стрелять разрешалось только караульным. Но это мало помогало, сто человек, по пять патронов, да по два-три нападения в день. Потери среди нападающих были минимальны.

Бегство любителей вольной жизни прекратилось. То ли все, кто хотел, ушли, то ли их запугали нападения.

Скорость передвижения редко была выше трех километров в час. Приятное исключение составило плавание по озеру Белое. Белозерск оказался обычным поселком, даже без “китайской” стены, которую они наблюдали в поселке на южном берегу Ладожского озера. Трехметровой высоты деревянные клети, засыпанные внутри гравием, представляли собой серьезное препятствие для разбойников. Частокол у Белозерска был, но завалить его хорошим тараном было недолго. Таран не потребовался, жители покинули поселок заранее.

В домах разместили только больных и раненых. Больных было около тысячи человек. Похолодало, ночью заметно подмораживало, а люди были ослаблены в лагере. Но больше всего Скворцова беспокоили кормщики. Они заболели поголовно. Высокая температура и кашель напомнили Василию “испанку”. Один сухонький дедок, лет пятидесяти, любитель выпить, остался невосприимчив к заразе. “Вот и верь после этого медикам”, — подумал Скворцов, — “Организм, ослабленный алкоголем, никотином, другими излишествами нехорошими, особенно восприимчив…Дед, небось, каждую неделю в сугробе засыпал, не дойдя до дома.”

Раненых и больных Василий решил оставить в Белозерске. Но, сначала, решил договориться с местным вождем. Послал на поиски местных жителей “веселого” кормщика. Тот сказал, что неоднократно бывал здесь, и всех знает. Вернулся кормщик быстро, похоже, местные караулили у кромки леса. Вождь идти в поселок побоялся, предложил встретиться на полпути, пустое, открытое место. Василий надел кольчугу, для солидности. Капитан Ан тоже приоделся в трофейные доспехи.

В этот раз переговоры прошли успешно. Василий предупредил вождя об опасности заболевания, и тот согласился, за пару топоров, оставить свой поселок для отдыха и лечения прибывших. Через десять дней поселок надлежало освободить.

*