Фото битвы при Марафоне

Шериф протопал по ступеням, остановился перед дверью и постучал. Не дождавшись ответа, начал колотить кулаком – по-моему, чисто рефлекторно; он не хуже моего чувствовал, что тут ни единой души. Не добившись успеха и на этом этапе, большим пальцем нажал на ручку двери, и та легко распахнулась.

– Эй, есть кто живой? – просунувшись в двери, позвал шериф и тут же, не дожидаясь ответа, вошел.

За дверью находилась большая комната. Можно было бы назвать ее гостиной, да только таких больших гостиных я не видел ни разу в жизни. Пожалуй, назову ее салоном – это слово подходит лучше. Обращенные к дороге окна были задернуты плотными шторами, и в комнате царил полумрак. Повсюду в беспорядке стояли стулья и кресла, а у стены напротив окон высился чудовищный камин. Но все это промелькнуло у меня где-то на периферии сознания, ибо мое внимание сразу же поглотил странный объект, стоявший в самом центре салона.

Шериф неторопливо подался вперед, шаркая ногами, и проворчал:

– А это еще что за чертовщина?

Под этим изящным определением выступал прозрачный куб, установленный на платформе примерно в футе от пола. На месте его удерживала рама, вроде бы металлическая. Внутри куба без всякой поддержки располагались зеленые ленточки наподобие тех, которыми размечают границы футбольного поля. Ленты всевозможной длины – от очень коротких до очень длинных – пересекались под разными углами, некоторые даже извивались зигзагами. А среди них были беспорядочно разбросаны светящиеся синие и красные точки.

Шериф остановился возле куба, пристально глядя внутрь, и негромко спросил:

– Мистер Пайпер, вы хоть раз видели что-либо эдакое?

– Ни разу.

Я присел на корточки и занялся внимательным изучением куба, отыскивая хоть какие-нибудь признаки идущих к светящимся точкам проводов. Никаких проводов не было и в помине. Я потыкал пальцем и ощутил что-то твердое, но не стекло, стекло бы я сразу узнал. Я попробовал в нескольких местах – везде одно и то же.

– Ну и какие выводы, мистер Торнтон? – поинтересовался шериф.

Я не нашел ничего умнее, чем ляпнуть:

– Это не стекло.

Внезапно положение одной из синих точек изменилось, но не плавно, а единым скачком, настолько быстро, что уследить просто невозможно. Только что она была здесь и вдруг оказалась в другом месте, в трех или четырех дюймах от прежнего.

– Ого, – удивился я, – да эта чертовщина работает!

– Наверное, какая-нибудь игра, – неуверенно пробормотал шериф.

– Трудно сказать, – возразил Невилл. – Нет никаких оснований для определенных умозаключений.

– Пожалуй. В общем, курьезная штуковина. – Шериф подошел к окну и начал возиться со шторой. – Впущу немного света.

Я не двинулся с места, продолжая наблюдать за точками, но они больше не двигались.

– Я бы сказал, четыре фута, – подал голос Невилл.

– Что четыре фута?

– Ящик. Куб, четыре на четыре. Каждое ребро – четыре фута.

– Похоже на то, – согласился я.

Шериф наконец раздвинул шторы, и комнату залил дневной свет. Я встал с корточек и огляделся – вид у салона был заброшенный. На полу ковер, повсюду стулья и кресла, диваны и журнальные столики у стен, канделябры с оплывшими свечами, камин, но ни картин на стенах, ни статуэток на каминной доске – вообще никаких мелочей, только мебель.

– Вид такой, – заметил Невилл, – будто переезд так и не закончился.

– Ладно, – сказал шериф, – пора за работу. Давайте поищем хоть какую-нибудь путеводную ниточку: бумаги, квитанции, телефонный справочник – да что угодно! Должны же мы знать, кого уведомить о смерти Стефана.

На обыск всего дома много времени не потребовалось – все остальные комнаты выглядели такими же запущенными, как салон. Только необходимая мебель, и все. Ни бумажки, ни пуговки – ровным счетом ничего.

– Невероятно, – пожал плечами шериф, когда мы вышли на улицу.

– И что теперь? – полюбопытствовал я.

– Узнаю в окружной регистрационной палате имя владельца.

Домой мы вернулись только к полудню. Я собрался жарить яичницу с беконом и уже выложил бекон на сковородку, когда Невилл остановил меня:

– Не суетись. Поедим чуть позже. Мне надо тебе кое-что показать.

Голос его подрагивал от напряжения, и это меня встревожило: за все время нашей дружбы такое случилось впервые.

– Невилл, в чем проблема?

– Вот в этом. – Он сунул руку в карман пиджака, извлек полупрозрачный кубик дюймов четырех высотой и положил его на кухонный стол. – Погляди-ка внимательно и скажи, что ты об этом думаешь.

Я поднял кубик и озадаченно взвесил на ладони: он оказался тяжелее, чем я ожидал.

– Осмотри его, – подсказал Невилл, – загляни внутрь. Поднеси к глазам и загляни, иначе ничего не увидишь.

Вначале я и в самом деле ничего не увидел, но когда поднес кубик к самым глазам, то разглядел в нем что-то вроде сцены древней битвы. Фигурки были крохотные, но выглядели совсем как живые и даже цветом ничуть не отличались от настоящих. Кубик оказался произведением искусства, и тот, кто его изготовил, был истинным мастером своего дела.

Да притом там заключались не только фигурки воинов, но и пейзаж – битва разыгрывается на плоской равнине, вдали виднеется водная гладь, а чуть правее – холмы.