Читаем Фотоаппарат полностью

15) Заняться любовью сейчас же? Я медленно закрыл книгу, заложив пальцем страницу, чтобы не потерять. Эдмондссон смеялась и подпрыгивала на месте. Она расстегнула блузку. Кабровинский из-за двери мрачно сообщил, что с утра ждет краску, что он потерял целый день, что ему хотелось бы внести ясность. Эдмондссон, продолжая смеяться, совершенно спокойно открыла дверь и предложила полякам с нами поужинать.

16) Эдмондссон, обжигаясь, пробовала макароны. Кабровинский, сидел на табуретке и рассеянно разглядывал пол, изображая задумчивость, и посасывал кончик мундштука. Когда выяснилось, почему Эдмондссон не купила краску (магазин был закрыт), он принялся сокрушаться из-за того, что сегодня понедельник. Между делом он попытался узнать, будет ли этот день ему оплачен. Эдмондссон отвечала уклончиво. Она призналась, что все равно не купила бы сегодня краску, поскольку еще не решила, какой выбрать цвет: то ли бежевый, но может получиться мрачновато, то ли белый — но он ведь такой маркий. Кабровинский упавшим голосом спросил, собирается ли она принять решение до завтра. Она положила ему спагетти, он поблагодарил. Мы ели спагетти по итальянскому рецепту, только вместо венерок были морские гребешки. Пиво было теплым, и чтобы его разлить, мне приходилось наклонять стаканы. Кабровинский ел медленно. Аккуратно накручивая спагетти на вилку, он заметил, что начать покраску лучше как можно раньше, потом повернулся ко мне и светским тоном поинтересовался, каково мое мнение об эмалевых красках. В объяснение своего вопроса он добавил, что две банки такой краски он как раз заметил у нас в кладовке. Чтобы поддержать разговор, я ответил, что у меня на этот счет нет определенного мнения. У Эдмондссон мнение было резко отрицательное. Не говоря уже о том, что эти банки пустые, они принадлежат предыдущим жильцам — вот вам и вторая серьезная причина, чтобы отказаться от этой идеи.

17) Еще до того, как Эдмондссон удалось окончательно закрыть дверь за нашими гостями, она сбросила юбку и стала извивающимися движениями стягивать с ног колготки. Кабровинский продолжал прощаться через щель; он поблагодарил за ужин и равнодушно посоветовал остановиться на бежевом. Когда Эдмондссон попыталась все же закрыть дверь, Кабровинский ловко просунул в щель ручку зонтика и с извиняющейся улыбкой еще раз поблагодарил за отличный ужин. Последовала пауза, потом он убрал зонтик и, пока Эдмондссон, скрытая дверью, стягивала трусики, заговорил более конкретно. Он хотел бы получить часть обещанной суммы авансом: ему нужны деньги, чтобы заплатить за такси и за номер в гостинице. Эдмондссон держалась стойко. Когда ей удалось запереть дверь, она подмигнула мне и привстала на цыпочки, чтобы глянуть в глазок, показав голые ягодицы. Потом, не оборачиваясь, расстегнула блузку. Чтобы сделать ей приятное, я снял брюки.

18) Разжав объятья, мы еще немного посидели обнаженными друг против друга на ковре в прихожей.

19) В ванной свет был выключен, и свеча освещала Эдмондссон лишь местами. На ее теле поблескивали капли воды. Она откинулась в ванне и, вытянув вперед руки, тихонько шлепала ладонями по поверхности воды. Я молча смотрел на нее, мы улыбались.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза