Фотограф

Вообще-то я не люблю сутенеров. Можете расценивать это как чудачёство или совковый атавизм, но все эти рыночно продвинутые торговцы женским телом вызывают у меня чувство отвращения доходящее почти до рвоты. И надо быть уж совсем большой сволочью, чтобы торговать телом собственной жены. Хотя внешность у Сазонова была вполне благообразной. Этакий студент, спортсмен, красавец. Машинёшка, впрочем, под ним была хоть и импортная, но старенькая. Видимо, как человек умный и предусмотрительный он не спешил тратить на дорогие покупки деньги, полученные от Вербицкого за убийство собственной жены. Несколько часов я колесил вслед за Сазоновым и фотографировал его с разных позиций. Отчасти делая я это по привычке, но большей частью, чтобы пощекотать ему нервы.

Сазонов, разумеется, заметил слежку, поначалу он пытался от меня оторваться, но без всякого успеха. Просто двигатель моего новенького «Форда» был мощнее, да и водителем Сазонов был никудышным. Я без труда доставал его как на шумных перекрёстках, так и на почти пустынных окраинных улицах, куда Сазонов рискнул перебраться уже почти что в сумерках. Будь на его месте человек честный и не в чём не замешанный, он бы, разумеется, остановил машину и попытался выяснить, кто и за каким чёртом его преследует. А Сазонов, похоже, начал терять голову от страха. На это в общем-то мы и делали расчёт. Конечно, Сазонов был сволочью, но профессиональным киллером он не был. И убийство человека да ещё собственной жены не могло не отразиться негативно на его психике. В общем, когда я подсел к нему в салон, он уже находился на грани нервного срыва. Тем более что произошло наше рандеву на улочке глухой и плохо освещенной.

– Что вам нужно? – не спросил, а выкрикнул он в мою сторону.

– Вы убили человека, Сазонов, и мы это знаем.

Сутенёр пытался хорохориться, совсем уж слизью его назвать было нельзя, во всяком случае у него хватило сил на кривую улыбочку, обезобразившую довольно красивое лицо:

– Вы ничего не докажете.

– А я и не собираюсь никому и ничего доказывать, Сазонов. Тем кто будет решать вашу судьбу отлично известно, что вы задушили свою бывшую жену Ларису коричневым шнуром с золотой кистью. Нам известно и то, зачем вы это сделали и имя человека, который оплатил вашу работу. Так сколько вам заплатил Вербицкий? – Идите к чёрту? – огрызнулся Сазонов.

Не сочтите меня садистом, но врезал я ему с удовольствием, что называется от души. Удар видимо пришёлся в очень чувствительное место, поскольку Сазонов долго ловил ртом воздух и булькал слюною и соплями.

– Я мог бы сейчас сдать вас милицию, но, к сожалению, мне это невыгодно. Мне выгодно, чтобы Красавин оставался на нарах. Как видите я человек откровенный.

Сазонов оправился более менее от удара только минут через пять. Попытался даже закурить, но по причине дрожи в конечностях никак не мог попасть кончиком сигареты в язычок пламени, вырывающейся из весьма примечательной зажигалки. Я помог закурить расслабляющемуся киллеру, а за одно осмотрел заинтересовавшую меня безделушку. Вообще-то большинство сейчас предпочитает прикуривать от одноразовых пластмассовых штуковин, которые потом выбрасывают. У Сазонова зажигалка была не газовая, а бензиновая, к тому же не пластмассовая а металлическая, даже кажется позолоченная. Но меня не золото заинтересовало, а надпись, сделанная неизвестным гравёром: «Дорогому мужу Егору от жены Ларисы». И внизу год – «1999»

– А вы сентиментальный человёк Сазонов. Я бы на вашем месте зажигалку выбросил. Не люблю вещей, которые напоминают мне о грустном. Кстати, а не её ли вы обронили на месте преступления?

По тому как дёрнулась щека убийцы, я понял, что, пожалуй, попал в цель. Немудрено, что Вербицкий так взволновался и помчался на место преступления, искать потерянную вещь. Конечно, зажигалка могла попасть к Ларисе и раньше, но во-первых, она не курила, а во-вторых, вряд ли стала бы хранить вещи покинутого мужа в квартире мужа будущего. В любом случае, следователи обязаны были бы проверить Сазонова.

– Что вам нужно от меня?

– Видите ли, нам мешал Красавин, но нам мешает и Вербицкий. Он ведёт себя недостойно.

– Я что, должен его убить? – в глазах Сазонова плесканул ужас.

– Да Господь с вами, милейший. Какой из вас к дьяволу киллер, вы такими дрожащими руками в амбар не попадёте. Вы ведь не снайпер, Сазонов, а душегуб. Это разные профессии. Мы немного от вас требуем: просто в нужный час, быть в нужном месте.

– А если я не соглашусь?

– Вы согласитесь, Сазонов, поскольку другого выхода у вас нет. Вербицкий,

уяснив, что вы работаете на нас, сразу станет покладистым. – Вы убьёте Вербицкого, а вину за его смерть свалите на меня.

Этот сукин сын очень хотел жить. И не просто жить, а наслаждаться жизнью. Ради этого и пошёл на убийство. Хотя, не исключено, что он испытывает сейчас некоторый дискомфорт. Но этот дискомфорт он испытывает не от раскаяния, а от страха перед возмездием за содеянное. Убивать, в принципе, он согласен и дальше, но не согласен отвечать за убийство.