Фотографическая память

– Ха-ха, я-то в своём. А вот ты раздула губы и думаешь, что тебя не узнать? Деньги отдашь, и мы в расчёте.

– Послушайте, я никогда не жила в коммуналке, вы меня с кем-то путаете, – возмутилась пассажирка.

– Я не путаю, ты забыла, что я художник. У меня память фотографическая. Если уж я кого увидел, то помню всю жизнь.

– Не знаю я никаких художников. Вернее знаю некоторых: Шишкина, Репина, Левитана, но вас вижу в первый раз.

– Естественно, не знаешь, ты же всегда была двоечницей.

– Почему вы меня оскорбляете? – с негодованием спросила женщина. – Я еду, никому не мешаю.

– Вот такие, как ты, хитрые и изворотливые, всем мешают, живут за чужой счёт, долги не отдают. Мне соседи сказали, что ты у всех заняла, а теперь скрываешься, внешность меняешь. Ты же всегда была блондинкой, и вдруг стала брюнеткой. Но меня не обманешь.

– У вас белая горячка?

– А ты врач что ли? Диагноз тут ставишь.

Женщина замолчала, она поняла, что разговор бессмыслен и надо его заканчивать. На самом деле она боялась этого, неизвестно откуда взявшегося на её голову странного пассажира. А ещё она была возмущена тем, что ни один человек в вагоне не посмотрел на неё даже сочувственно.

– Главное – спокойствие, – подумала она.

Женщина с утиными губами встала с места, отошла в другой конец вагона и застыла возле выхода.

Людмилу Ивановну поразил разговор женщины и неугомонного пассажира. Она в первый раз попала в такую ситуацию.

– Вдруг подойдёт ко мне? Буду молчать, не надо с ним вступать в диалог, – решила женщина.

Но тот подошёл к молодому парню и сел рядом.

– Ну что, голубь, ты меня тоже не узнаёшь? Помнишь, как ты со своими пацанами мой велосипед раскурочил, он стоял в подъезде, никому не мешал.

– Какой велосипед? Вы ошибаетесь, мы с вами не встречались.

– Мне этот велосипед мама на день рождения подарила, а ты с дружками убил мою мечту!

– Что ты мелешь, мужик? Я не при делах, ты меня с кем-то путаешь.

– Кража велосипеда – это не самая большая подлость, которую ты совершил, я до сих пор помню, как ко мне в окно залетел камень, мы с мамой ужинали в это время. Мама как раз приготовила своё фирменное блюдо: карпа, фаршированного гречкой. Она запекла его в духовке, не пожалела сметаны, сыра. Я ел и наслаждался, потому что так вкусно, как моя мамуля, никто готовить не умеет. И вдруг этот каменюка влетел, как молния, в открытое окно и попал в сервант. А там мамин китайский сервиз, который она даже гостям не ставила. Были разбиты вдребезги чашка и чайник. Я чуть костью не подавился, а матушка моя завизжала, как раненая собака. Просто чудо, что камень не попал в нас. Я выскочил на улицу, а ты в это время уже убегал со своими корешами с места преступления. Тебя я хорошо запомнил, память у меня фотографическая.

– Ты, мужик, ещё вспомни, как тебя в детском саду обидели.

– И вспомню, если надо будет.

– Извини, брат, но мне твой бред надоел. У меня своих проблем хватает!

Молодой мужчина, понимал, что у волосатого не все дома, поэтому не стал продолжать разговор.

Машинист объявил: «Преображенская площадь. Следующая станция – Черкизовская».

Женщина и парень с крайне недовольными лицами вышли из вагона и остались ждать следующего поезда. А парень покрутил пальцем у виска, показывая в сторону уходящего вагона.

Людмила Ивановна надеялась, что неадекватный мужчина к ней не подойдёт, но она ошиблась. Дико улыбаясь, волосатый сел рядом. Он молчал, женщина делала вид, что не замечает рядом сидевшего психа. Где-то она читала, что не нужно смотреть в глаза человеку, если боишься его. Мужчина начал расстёгивать свою яркую куртку. Людмила Ивановна насторожилась, ждала, что он будет дальше. Но незнакомец снова застегнул куртку и сказал:

– Наконец-то встретились. Давно хотел тебя увидеть: ты испортила мне жизнь.

– Извините, я вас не знаю.

– Вот это да? Не знаешь? Ты забыла, как из-за твоего критиканства я не мог продать картину.

– Какую картину?

– Я написал шедевр в стиле Рембрандта, изобразил итальянского мафиози с трубкой и пистолетом, который обсуждал план преступления, все восхищались, а ты сказала, что это мазня и серость.

Людмила Ивановна вытаращила глаза: она не понимала ничего. С надеждой посмотрела на мужчину, который сидел напротив и смотрел как будто сквозь неё. Видно было, что он не собирался вступать в конфликт. Двое парней тоже были заняты своими разговорами и не смотрели в сторону женщины.

– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, – подумала она, а вслух сказала:

– Я вообще-то люблю живопись, но я не критик.

– Ты моё полотно назвала антигуманной вещью. Целый месяц я стоял у холста, в результате не получил ни копейки. Ты довела меня до нервного срыва, я чуть не сдох от голода! Мы с мамой ели одну картошку с салом!

– Ошибаетесь, вы меня с кем-то путаете. Я ни в чём не виновата! Оставьте меня в покое! – возмутилась Людмила Ивановна.